Научные исследования, посвященные религиозно-культурным взглядам казахских ученых конца XIX — начала XX веков, в настоящее время активно развиваются в нашей стране. В целом, с момента сотворения человека взгляды на жизнь и окружающую среду у людей были разными. Если считать многообразие взглядов людей на жизнь предпосылкой развития общества, то всем нам известно, что ученые и мыслители с высоким уровнем мышления, глубоким пониманием и большим интеллектом, сменяя друг друга, двигали общество вперед. Благодаря таким детям, подаренным историей, развитие человека и общества происходило у каждого народа. Если считать, что начало этому положили такие мудрецы, как Сократ, Платон, Аристотель, Пифагор и др., то из трудов этих мудрых мыслителей мы можем увидеть истоки всех областей науки. В частности, можно назвать множество областей науки, таких как философия, религия, этика и эстетика, математика, физика, политика, геометрия, культура, история и др. Еще одним основным фактором, повлиявшим на развитие общества, являются пророки, посланные Богом, и священные книги, ниспосланные этим пророкам. Время от времени приходили пророки, призывая людей к добру, к поклонению Богу, указывая прямой путь и объясняя формы поклонения. Если не говорить о предыдущих, то взгляды сподвижников, видевших и слышавших нашего последнего пророка Мухаммеда (мир ему и благословение Аллаха), со временем начали меняться. Эта вера и религиозные взгляды стали основой, и, если хотите, государствообразующим фактором.
В основе нашего исследования лежит этот вопрос внутреннего убеждения. Хотя взгляды казахских ученых конца XIX — начала XX веков разделились на несколько групп, сейчас мы рассмотрим два направления. Потому что именно эти два направления легли в основу исследования. Первое – «кадим», этот термин мы приведем из статьи ученого-исследователя Л. Жумалиевой. Кадим – это школа, где обучение велось с привлечением мулл религиозного направления. Уроки проводились на арабском языке, в феодально-сословном содержании. В частности, преподавались основы «Аптиек», «Коран», «Софы Аллаяр», «Шаркитаб», «Мухтасар», «Сорок фарзов». Наиболее важные из них располагались в городах Бухара и Самарканд. Однозначно, при крупных мечетях были основаны кадимовские школы-лектории. Это подтверждается рассказами старожилов, которые часто говорили: «Я учился у муллы». Школы иногда работали при поддержке богатых людей. Был строгий порядок, а уроки не проводились в определенное время. Среди народа есть такая песня:
Небрежная среда,
Ждем четверга.
Пятница – наш друг,
Суббота – наш враг, – говорили они. Здесь «небрежная среда» означает быстрое течение урока из-за расчета среды как удачного дня. Четверг – мулла уходит на «бейсенбилик» (чтение Корана по четвергам в память об умерших в казахских аулах) и урок останавливается. Пятница – священный день, выходной. А в субботу занятия идут полным ходом. Поэтому она считается врагом [1, 73 с.].
Второе – «джадидизм», «усул-и джадид» (новый метод). Движение джадидизма, являющееся первым тюркским интеллектуальным движением, началось во второй половине девятнадцатого века как движение обновления, связанное с языком, образованием и религией. Лидерами этого движения были Абдунасыр Курсави (1770-1814), Мухабеддин Марджани (1815-1889), Абдулкаюм Насыри (1824-1907) и Хусейн Фейзхани (1826-1866). Джадидизм – это пробуждение, движение новшеств, ожившее в результате экономических изменений, произошедших у тюркских народов России и под их влиянием. Позже движение «Усул-и джадид» искало пути распространения по всему тюркскому миру.
Это движение прежде всего ставило целью внедрение новшеств в сфере образования. Когда обсуждалось применение нового метода обучения в татарских школах, между сторонниками старого метода – «кадимистами» и сторонниками нового метода – «джадидистами» началась борьба. Яшар Шахиноглы в своей статье «Джадидизм и Исмаил Гаспринский» развивает свою мысль далее: «…» [2, 116 с.]. Мы полностью согласны с этим мнением. Борьба между джадидистами и кадимистами длилась долго. Они постоянно критиковали друг друга. В этой борьбе практически побеждали ученые, придерживавшиеся джадидского направления. Потому что джадидисты выступали за преподавание наряду с религиозными науками и современных предметов в медресе. Кадимовские школы резко сократились после 1905 года. Причина в том, что джадидские школы были выше по значению. Обучение велось по прямому методу, охватывая такие предметы, как литература, язык, арифметика, история, естествознание. Специалисты приезжали из медресе «Галия», «Хусайния» в Уфе, «Мухамедия» в Оренбурге и Казани. У выпускников джадидских школ было будущее. Потому что после этого появилась возможность учиться в медресе Уфы, Казани и работать переводчиками, секретарями [1, 73 с.]. Мнение Л. Жумалиевой поддерживает и ее коллега, ученый Д. Кыдырали. В своем научном исследовании он пишет: По мнению джадидистов, основной причиной отсталости мусульман было неправильное понимание мусульманами религии, в том числе ее первоисточников – Корана и хадисов, а также отсутствие образования, соответствующего требованиям времени. А муллы-кадимисты, сторонники старины, не соглашались с этим мнением джадидистов. Именно поэтому первые разногласия между новаторами и кадимистами возникли вокруг основ религии и школ-медресе.
Известно из истории, что Бухара была религиозным центром, который безоговорочно признавался и которому следовали мусульманские народы, находившиеся под властью России. Потому что город Бухара, на протяжении многих веков являвшийся одним из крупнейших научных и культурных центров не только Туркестана, но и всего мусульманского мира, был средоточием религиозных наук, светских наук и суфийской жизни. В Бухару, где в медресе глубоко преподавались такие науки, как медицина, математика, химия, астрономия, наряду с религиозными учениями, стекались ученики со всех уголков исламского мира. Однако со временем учебные заведения в Бухаре также начали приходить в упадок и отставать. По мнению Садриддина Айни, видного представителя джадидистского движения, упадок бухарских медресе начался в конце XVI века, когда бухарский хан Абдулла-хан в 1587 году назначил гостевого профессора из Шираза Мирзажана Ширази шейх-уль-исламом. Согласно источнику, с этого времени М. Ширази, по-видимому, запретил преподавание светских предметов в учебных программах медресе. По словам С. Айни, ученики, обучавшиеся в старых бухарских медресе 10-12 лет, изучали здесь только религиозные науки, а светские науки, такие как математика, геометрия, история, медицина, вовсе не преподавались. Кроме того, некоторые тщеславные муллы, руководившие медресе, в целях прославления своего имени добавляли в учебные программы медресе написанные ими шархи и хашии, то есть комментарии и дополнения, что со временем привело к тому, что основные книги перестали читаться [3, 12-13 с.].
Мнения, схожие с мнением Д. Кыдырали, многочисленны, и одно из них принадлежит ученому-исследователю К. Джамалову. В своем научном исследовании, опубликованном в журнале «Ұлт тағлымы» в 2003 году, К. Джамалов приводит следующий интересный факт: «Еще одним социальным движением, получившим широкое распространение в казахской степи в конце XIX — начале XX веков, было джадидистское «синоним новизны», возникшее среди передовой татарской интеллигенции… это была «борьба его сторонников против ретроградства». Джадид – это обновление общественной жизни, в переводе с арабского означает «новый».
Джадидизм возник на основе колониальной политики царского правительства, и требования его основателей формировались в соответствии с реальными потребностями мусульманских народов в центре России. К нему присоединились противники прошлого образа жизни и мышления, стремящиеся заложить научную основу для развития вперед, пропагандисты нового пути просвещения. Приводя данные об общественном сознании исторического времени из статьи «Что я видел в Кокшетау», опубликованной в «Айкапе» о новом обучении, мы видим, что наряду с джадидистской мыслью «Отныне воспитывайте своих детей так, чтобы они одинаково учились русскому и мусульманскому языкам, одинаково владели своей религией и своим днем…» существовало и противоположное общественное мнение, приписываемое Науану хазрету.
– Да убережет нас Бог, не берите в руки газеты, журналы и новые книги, не говоря уже о том, чтобы читать их… И да убережет нас Бог, не позволяйте учителям, обучающим по прямому методу, испортить ваших детей, лучше уж остаться невежественными…
Вопросы воспитания и грамотности молодежи находились в центре внимания джадидистов. Видя невозможность подготовки специалистов, отвечающих требованиям времени, посредством старого кадимовского обучения, они выступали за реформы в учебных заведениях, за включение родного и русского языков. [4, 126-127 с.], – добавляя к этому, он относит к новому этапу Шокана, Ыбырая, Абая, возглавивших народных просветителей.
Мы уже привели множество примеров того, что в конце XIX — начале XX веков спор между представителями джадидизма и кадимизма был жарким не только в казахской степи, но и в Средней Азии и Турции. Ниже мы приведем конкретные данные о том, что мировоззрение и религиозные взгляды Абая Кунанбаева, жившего в то время, также были в русле джадидизма. Великий казахский поэт Абай стал широко известен народу после исследований Мухтара Ауэзова. Несмотря на то, что он оставил множество трудов, аспекты мировоззрения и религии Абая были завуалированы или вовсе не затронуты. Всем нам известно, что среди этих исследований особое место занимает «Путь Абая». Теперь обратим внимание на следующий фрагмент «Пути Абая»: В сюжете раздела «Спуск» второй книги «Пути Абая» говорится, что после женитьбы Абая на Айгерим, он, просидев дома всю зиму и весну, прочитал русские книги, и ранней весной, когда все люди находились на зимовье, он переехал с юртой Айгерим из Жидебая в Акшокы. С собой он взял молодых парней из аула своих родителей и воспитателя-моллу по имени Маленький мулла. Айгерим и Ербол находились рядом с плотниками, строившими сарай, а Абай сидел дома, читая одну из русских книг, начатых прошлым летом. В это время Айгерим, Ербол и Маленький мулла вошли в дом. Увидев Абая, сидящего дома, Маленький мулла не смог скрыть своего удивления.
– Боже мой! Почему Абай не пришел, когда сегодня закладывается фундамент нового сарая? Я поражен этим. Он здоров? Или болен? [5, 118 с.], – спросил он громко, на что Айгерим ответила:
– Он здоров, но я думаю, что его здесь забот больше, чем когда мы строим сарай! Поэтому, наверное, у него нет времени! [5, 118 с.]. Затем в разговор вступил сам Абай.
– Если я скажу, что мои заботы тяжелее забот знатного человека, который строит кирпичные дома и магазины, вы, Ербол, будете смеяться. Но если труд знатного человека – это дом, то и мой труд сегодня радует меня! [5, 118 с.], – ответил он. Затем друг Абая Ербол в шутку сказал:
– Ты говоришь, что есть большая забота у человека, который сидит в уединенном, прохладном доме, на четырех слоях одеяла, не шевелясь! [5, 118 с.]. Затем Маленький мулла снова выразил свое удивление.
– Дом – это ваше место жительства. Сегодня, в удачный день, ваши друзья, ваша законная супруга возвели его с добрым пожеланием. Меня искренне удивляет ваше неучастие в добрых пожеланиях домочадцев в этот час! [5, 118 с.]. Затем, когда Айгерим и Ербол по очереди шутили, Абай сказал слова, идущие от сердца. Он сказал, что теперь, когда фундамент дома, построенного сегодня, полностью понят, он искренне радуется тому, что начал читать русские книги прошлым летом. Книга, которую он понял, была длинным рассказом Пушкина «Дубровский». Он объяснил это Маленькому мулле языком мулл, то есть когда ученик медресе, не ленившись, учится годами, в один момент этому старательному ученику кажется, что мир широко открылся, и это самый счастливый момент для ученика медресе. Муллы называют это «открытием его муталага». А сейчас, будучи учеником без учителя, я говорю, что это момент «открытия моего муталага», – закончил он.
Айгерим поддержала эти слова Абая, наливая шубат, Ербол внутренне одобрил, а Маленький мулла, чье настроение поднялось до небес, не одобрил Абая, что М. Ауэзов хорошо передал. С этого момента он хорошо описывает дискуссию между чистым джадидизмом и кадимизмом. Кто знает, возможно, М. Ауэзов подробно описал бы эту борьбу? Если бы тот период не был атеистическим? Итак, возражение Маленького муллы.
– «Муталага открылся» означает, что, изучая «Мантик», «Акаид», если вы поймете «Кафию», «Шарх Абдолла» по своей воле, без халфы, без хазрата, без лекции, то это следует сказать. Иначе, говорить о «муталага» здесь, поняв русские «штри-митри», невозможно. Это ошибка, Абай! [5, 118 с.], – сказал он. Затем М. Ауэзов пишет, что Абай резко остановил Маленького муллу, и, отпив шубат, начал говорить. Абай.
– У наших нынешних халф, хазратов, многих ишанов, ученых есть такая беда, Маленький мулла, ты тоже не свободен от нее! [5, 118 с.], – сказал он. Из этих мыслей и мнений мы можем увидеть открытый спор между представителем кадимизма и джадидизма. Ответ Маленького муллы, слушавшего слова Абая.
– Абай, если бы ты говорил на пути ислама, арабского языка, я бы ничего не сказал. Чью книгу ты читаешь, о чем говоришь? Светские науки были у язычников, христиан с древних времен, и разве не было мусульманских ученых, которые не считали бы их достаточными для себя, не благодарили бы за них? [5, 118 с.], – сказал он. Здесь М. Ауэзов, хотя и не высказывает конкретного мнения авторам, с которыми он ведет спор, выражает свою личную точку зрения. М. Ауэзов.
– Абай, хотя и предвидел, что будет долгий спор, не хотел затягивать разговор с Маленьким муллой. Имея множество доводов в уме, он счел нужным сказать лишь несколько слов, чтобы остановить муллу [5, 118 с.]. Абай.
– Вы говорите «ни один ученый», «не говорил». Если оставить других, то что вы скажете о хадисе пророка: «Чернила ученого дороже крови шахида»? Разве знание истории сотворения второго мира, джиннов, только из «Кисас-уль-анбие» – это знание? Утешение ли познавать характер человеческого рода, всех его потомков только с точки зрения «Сорока хадисов», «Лаух-нама», «Фикхкейдани»? [5, 118 с.], – на что Абай получил следующий ответ от Маленького муллы.
– Если этого мало, читайте! Посвятите всю свою жизнь чтению. Возможно, читайте мусульманских ученых. В них вы найдете знаний, достаточных для одного вашего ученого! [5, 118 с.]. Здесь М. Ауэзов считает целесообразным закончить этот спор словами Абая, приближая своего любимого героя к победе. В жизни, правда, было так же. Потому что число приверженцев кадимовского пути сокращалось, и большинство национальных интеллектуалов поддерживали джадидское направление. Джадидисты отвечали требованиям времени. Абай.
– Я поражен вами, мулла! Принцип мусульманства гласит: «Где есть знание, у кого бы оно ни было, берите оттуда». Путь, о котором вы говорите, я тоже немного исследовал. Я отправился в путь, чтобы прикоснуться к сокровищнице знаний, накопленной человечеством на протяжении многих веков. Если бы вы были неграмотным человеком, это было бы другое дело. Вы считаетесь учителем. Но вы говорите искать знание только одним путем, через одно узкое ущелье. Разве знание – это не безграничный мир? Разве мудрецы мусульманских ученых не учились у мудреца Сократа, Платона, Аристотеля? Разве они были мусульманами! Вы видите ученика, ищущего месяцами, годами, и говорите: «Не ищи, не стремись далеко», хватая за подол! [5, 118 с.], – сказал он, остановившись, и в последних словах сказал, что у каждого стремления есть конечная вершина, где мы встретимся, и М. Ауэзов очень красиво завершил слова Абая. Затем, заставив муллу посмеяться над Ерболом, сказав: «Невежественный мулла разрушает религию». Даже то, как Маленький мулла в тот момент в гневе вышел из дома, хорошо описано.
Аспекты, связанные с религиозно-теологическими взглядами и мировоззрением Абая, все еще требуют дальнейших исследований. Хотя приведенный выше диалог можно считать лишь небольшим отражением религиозного мировоззрения Абая, это так. Потому что М. Ауэзов, в связи со своим временем, не исследовал множество стихов и прозаических произведений Абая. Через эти стихи и прозаические произведения Абай строго критиковал невежественных мулл. Он осуждал их догматические взгляды, невежество, разрушительное влияние на народ и подвергал резкой критике во многих стихах и прозаических произведениях. Одно из них:
Над сердцем невежды висит,
Завеса тьмы.
Далек от разума,
В уме лишь одно дело.
Книгу мулла читает неправильно,
Тюрбан как барабан.
Жадное сердце – слепо,
Разве он не ест корм хуже беркута? [6, 129 с.]. Мы хотим еще раз подчеркнуть важность исследования таких строк и прозаических произведений сегодня. Потому что массовое обращение молодежи к религии, получение теологического образования в арабских странах и повторение в нашей стране спора между Маленьким муллой и Абаем, приведенного выше, вызывают у нас сожаление. Поэтому глубокое исследование религиозных аспектов творчества Абая – неотложная задача сегодняшнего дня. Обобщая исследование, я считаю целесообразным привести еще один пример. В своей работе «Абай и великие русские революционные демократы», вышедшей в 1959 году, Абиш Жиреншин в разделе о взглядах Абая на религию пишет следующее.
В последние годы жизни взгляды Абая на религию стали еще более ослабленными. Об этом свидетельствуют воспоминания людей, встречавшихся с Абаем в то время.
«В 1897 году, когда я учился в медресе Камали хазрата зимой, я посетил Абая, который жил в доме мусабайского ногайца, и поздоровался, – Ниязбек Келдибекулы. Абай читал книгу, поднял голову и спросил меня, чем я занимаюсь. Я встал и сказал, что учу книгу под названием «Бидан» в медресе.
Абай внимательно посмотрел мне в лицо и сказал: «Бидан» начинается со слов на арабском: «Бог даст тебе счастье в том и другом мире». Ты ищешь счастья в этих двух мирах? – спросил он. Когда я не смог ответить и промолчал, Абай сказал: «Если ищешь знания, учи русский язык, если ищешь скот, иди в степь и занимайся земледелием, а от «Бидан» никакой пользы нет» [7, 119-120 с.]. – сказал он. В заключение хочется сказать, что русский язык, о котором говорил Абай, сейчас заменен английским. Каким бы набожным человеком ты ни был, он оставил завещание потомкам не отставать от языка науки и техники.
Жанболат Самбетов
Магистр религиоведения
Использованная литература:
Журнал «История Казахстана» Методический журнал. Январь 1, (18) 2005 г. 80 с.
Журнал «Тюркология» №3 (23), 2006 г. 128 с.
Журнал «Абай» №4. 2006 г. 112 с.
Журнал «Ұлт тағлымы» №3. 2003 г. 268 с.
«Путь Абая»: Роман-эпопея. Вторая книга. Абай. – Алматы: «Жазушы» 2006. – 432 с.
Абай (Ибрагим Кунанбаев). Стихи, поэмы, переводы и проза. – Алматы: «Жібек жолы» 2005. – 488 с.
Абиш Жиреншин. «Абай и великие русские революционные демократы» Алматы: «Казахское государственное издательство» 1959. – 266 с.