Данияр Саламат родился в 1970 году. В 1998 году окончил Театральный институт имени Т. Жургенова по специальности «кинодраматургия». Написал сценарии и снял фильмы «Жөшә» (2005), «Әкем екеуміз» (2008), «Бәйтерек» (2009), «Кішкентай» (2011), «Сағынтайдың бірінші әйелі» (2015). Лауреат кинофестивалей «Звезды Шакена», Евразийского кинофестиваля, обладатель специального приза кинофестиваля фильмов Восточной Европы в Котбусе, Германия.
Мы поговорили с режиссером, которому «исполняется пятьдесят лет», о состоянии казахского кино сегодня.
– Несомненно, кино во всех странах является одним из главных инструментов государственной идеологии. Может ли сегодняшнее казахское кино служить национальной идеологии казахов?
– Правда, до обретения страной суверенитета кино было инструментом идеологии. То есть, в советский период киноискусство оказало большое влияние на укрепление государственной идеологии, внедрение государственной политики в сознание и тем самым на мобилизацию народа на единую цель. Но потом, в период независимости, из-за неустойчивости нашей идеологической основы, кино тоже оказалось в замешательстве.
Прежде чем говорить о национальной идеологии, мы должны понять само понятие нации. Главный признак нации – язык. Для того чтобы быть нацией, нужен язык, и после формирования нации через язык, естественно, появляется национальная идеология. Следовательно, понятия языка, нации, идеологии тесно связаны между собой. Но в нашей стране языковая политика не выходит на первый план. А для сплочения нации язык – это идеологический стержень.
Двуязычие, а затем и трехъязычие в нашей стране омрачают возможность искусства быть инструментом идеологии. Там, где нет языкового единства, вряд ли народ, говорящий на нескольких языках, сможет действовать сообща для достижения единой цели. Поэтому наша нынешняя задача – чтобы граждане государства стали народом, говорящим на одном языке. Без этого, кому будет служить наше кино? Поэтому сегодняшнее казахское кино, похоже, превратилось в инструмент развлечения для народа, лишенный идеологической нагрузки. Например, в этом году в Казахстане было снято более тридцати фильмов. А из них, в лучшем случае, только три-четыре на казахском языке. И какую идеологическую цель можно увидеть в этом? Это можно назвать лишь работой, сделанной ради заработка денег.
– Что вы можете сказать о тенденциях в мировой киноиндустрии сегодня и их влиянии на наше кино?
– У каждой страны есть своя цель в отношении кино. Все через кино показывают миру позицию своего государства, сущность своего народа. Например, в Голливуде в США ежегодно снимается в среднем 100-120 фильмов. Все они пропагандируют американскую жизнь, американскую позицию, американский взгляд. Поскольку основная аудитория кинотеатров – молодежь, американские фильмы создают привлекательных для молодежи героев (например, Терминатор, Человек-паук, Бэтмен, Железный человек и т.д.). Они возвеличивают этих героев, внедряя в их образы свои установки. Таким образом, они постепенно внедряют свои цели в сознание зрителей. Это непрекращающаяся экспансия, идущая к нам. Возможно, за продукцией таких развитых кинодержав, как мы говорим, стоят именно такие интересы. Тем не менее, в основе этой кинопродукции лежит чистое искусство.
Поскольку в Америке киноиндустрия развита гораздо сильнее, чем кино, эта страна стремится завоевать весь мир голливудской продукцией и тем самым получить определенную прибыль. С другой стороны, они часто идут на чисто формальные поиски в кино, прилагая усилия для развития кино как искусства. Как бы то ни было, основной тенденцией в мировом кино остается создание собственного национального, государственного кино и распространение своих позиций в мире.
– Очевидно, что в нашем кино проблемы с казахским языком хромают, большинство наших фильмов снимается на русском языке. Не оттолкнем ли мы казахское сознание от этого искусства, ища большую аудиторию для кино?
– Конечно, это в определенной степени большая проблема. Потому что кино – это авангардное искусство, которое приносит огромную пользу для развития и распространения идеологии. Поэтому то, что проблема государственного языка не решена, является опасным явлением.
Нельзя ни на минуту забывать, что язык лежит в основе развития искусства. Например, раньше мы читали книги. Читая книги, мы познавали свою историю, заглядывали в свой внутренний мир. А сегодня, когда визуальное искусство выходит на первый план, молодежь усваивает всю духовную пищу через экран. Следовательно, то, что мы раньше получали из книг, теперь получаем с киноэкрана. Но, к сожалению, на экране нет казахского языка. Даже если язык есть, он неэффективен, это переводной язык. Это самое опасное! Если наш язык, а через него и наш внутренний мир, не будет виден на экране, поколение станет еще более раздвоенным. Оно начнет терять свой духовный стержень, отрываться от корней. Поэтому сегодня в кино, которое стало огромной идеологической силой в сохранении национальной сущности, должны прийти молодые люди, способные создавать произведения искусства на основе казахского мировоззрения, мыслящие и пишущие по-казахски.
В нашей литературе есть множество типичных образов, но ни один из них не находит отражения в нашем кино. Причина этого в том, что люди, снимающие наше кино, далеки от казахского мировоззрения. Это означает быть далеким от национальной литературы. Наш народ – это народ, познавший себя через литературу. Поэтому мы должны показать тому поколению то, что мы познали через литературу. А это осталось позади в кино. Сейчас в нашем кино появились персонажи, рожденные только из фантазии режиссеров, непонятные, раздвоенные, только по цвету казахи. Гибридные персонажи на экране могут привести к гибридному состоянию сознания молодежи, которая их смотрит. Поэтому мы говорим, что чистый казахский язык должен доминировать в нашем кино.
– У нас есть исторические фильмы, единичные сериалы. Тем не менее, мало кто из них получает признание зрителей, в отличие от турецких, корейских сериалов. Что мешает нашим кинематографистам достичь такого уровня?
– У нас кино развивалось несколько поздно. А что касается сериалов, то сериал, образно говоря, младший брат кино. Чтобы достичь уровня сериала, мы сначала должны научиться снимать кино на должном уровне. «Как идет передняя телега, так и задняя». Когда наше кино блуждает, не зная, в каком направлении ему двигаться, откуда взяться хорошим сериалам? Для съемок исторического сериала нужна большая подготовка, огромные средства. Например, на знаменитый турецкий сериал «Великолепный век» было потрачено около двух миллионов долларов США, а на один наш сериал тратится сумма, достаточная для съемок всего нашего сериала. Поэтому для создания исторического сериала отношение к нему должно быть иным, чем сегодня. Если привлечь квалифицированных кинематографистов, создать условия для свободной работы способных сценаристов и талантливых актеров, вложить большие средства, то можно будет создавать сериалы, соответствующие ожиданиям. На самом деле, наши сериалы только начинают делать первые шаги.
– В нашем киноискусстве ощущается нехватка профессиональных киноактеров, роли в основном играют театральные артисты. Точно так же, многие из тех, кто снимается в кино сегодня, выбираются не столько за талант, сколько за внешнюю привлекательность…
– У нас немало высокопрофессиональных актеров. Но мы должны помнить следующее: театр и кино – это два разных искусства. Иногда театральные актеры не подходят для кино, а киноактеры не способны выйти на театральную сцену. Поэтому к актерам каждой сферы нужно относиться соответственно их сфере. Для этого сначала нужно уметь различать задачи, которые выполняет кино, его нагрузку – жанровые особенности, направления. Например, если мы снимаем авторские фильмы, то природа некоторых авторских фильмов близка к жизни. То есть, как человек говорит, как двигается в жизни – так его и приходится показывать на экране. В таких случаях актеры, привыкшие к сценической природе и склонные к пафосу, могут не справиться. В таких ситуациях действительно не берут актеров из театра для авторских фильмов. Иногда снимают с такой целью: кинорежиссер не хочет, чтобы актеры, взятые с улицы, играли на своем уровне, то есть, они что-то не доносят. Бывают случаи, когда они даже скрывают свое профессиональное мастерство. Это тоже своеобразный метод в кино. Зрители могут воспринять это как недостаток. Но это сделано со специальной целью, поэтому не противоречит законам кино.
Говоря об игре каждого актера, прежде всего, нужно уметь различать, в каком направлении снято произведение, какова его цель, какой метод актерской игры подходит для него, и только потом можно давать ему оценку.
Конечно, у нас есть такие актеры, как Нурмухан Жанторин, Асанали Ашимов, Есболаган Жайсанбаев, Тунгышбай Жаманкулов, Досхан Жолжаксынов, признанные как в театре, так и в кино. Однако актеров, широко известных в кино, как они, немного. Со временем, по мере развития кино и увеличения количества фильмов, актеров становится больше, и народу становится нелегко распознать среди них настоящих профессиональных киноактеров. Но в современном кино есть и кинозвезды, получившие мировое признание. Например, Самал Еслямова, получившая номинацию «Лучшая женская актриса» за главную роль в фильме российского режиссера Сергея Дворцевого «Айка» на 71-м Каннском фестивале, – это действительно талантливая актриса. Это доказательство того, что наши киноактеры получают мировую оценку. До этого я видел роль Самал в фильме С. Дворцевого «Тюльпан». Мне запомнился такой момент: когда камера перемещается из одной точки в другую, из глаз главной героини текут слезы. Это очень просчитанная игра. Это свидетельствует о мастерстве актрисы, способной в любой момент войти в образ и мгновенно выполнить нужное действие. Тогда я был поражен ее мастерством, не сомневался, что она добьется больших успехов в будущем. Так оно и случилось.
– Не секрет, что народ не всегда доволен работой кинорежиссеров в нашей стране. В целом, почему нам не удается создать настоящее народное произведение искусства, сочетая мастерство и патриотизм в киноискусстве?
– Почему у нас их мало? Потому что в кино приходят люди, далекие от национальных ценностей. Народ остается голодным, не видя на экране ничего, что было бы присуще его нации. То есть, закономерно, что народ, не находя в киноискусстве ничего, что могло бы стать для них духовной пищей, возмущается: «У нас нет кино». Почему мы не довольны режиссерами? У нас, похоже, нужна реформа кинорежиссуры на государственном уровне. Я бы сказал так: к нашему кино должны предъявляться такие же требования, как и к литературе. Например, может ли человек, приходящий в литературу, написать хорошее произведение, если он плохо знает казахский язык, не прочитал и не усвоил полностью лучшие литературные произведения на этом языке? Конечно, нет. Я бы посоветовал зрителям такой способ познания кино: представьте себе просматриваемый фильм как литературное произведение, и его сырость сразу бросится в глаза. Например, в фильме показывают юрту, а кереге привязаны снаружи. А в литературе точно написано, что кереге привязываются в месте соединения уыка и кереге, остаются под войлоком и видны человеку внутри юрты. Вот такую простую вещь зритель или киноман видит, и не обращает внимания на то, что вы сделали. Найдем ли мы в литературе столько же нелогичностей, сколько в таком кино? Нет. Потому что литература у нас сформирована. Литература у нас под контролем. Есть люди, которые следят за ней, понимают ее природу и объясняют ее законы. А в кино эти требования остаются без внимания. Смотрят, не нравится, что-то не нравится, но не могут сказать, что именно не нравится. А то, что зритель чувствует, но не может выразить словами, – это была нация. В кино не было нации! То, что было рядом со зрителем, не отражалось на экране. Но у большинства не хватает слов, чтобы это объяснить. А это есть в нашей литературе.
Наши кинематографисты не приходят в кино с такой подготовкой, как поэты и писатели, приходящие в литературу. Без такой подготовки трудно развивать наше национальное кино. Если молодежь не придет в кино, познав свою национальную сущность, – надеяться бесполезно.
Молодежь принимают в институт театра и кино, она посмотрела несколько фильмов, но человек, который ничего не знает по-казахски, или человек, окончивший казахскую школу, но не освоивший обычаи и традиции своего народа, его богатый язык, – выходит таким. Он поступает, учится. Приходит в кино. Ему поручают снимать исторический фильм. Что тогда происходит? Это человек, освоивший технику киносъемки, но познавший свою нацию через ранее снятые раздвоенные фильмы. Если бы он познал ее через литературу, то был бы человеком, испившим до дна источник национальной культуры. Такой человек смог бы полностью показать душу своего народа на экране.
– Кажется, народ не очень хорошо знает казахских киноведов, критиков. Может ли искусство развиваться там, где нет критики, анализа?
– У нас есть кинокритика. Был покойный Бауыржан Ногербек. Он был большим кинокритиком, профессором. Поскольку он думал о состоянии казахского кино, он объединил кинокритиков и подготовил много учеников. Одна из таких выдающихся критиков, Гульнар Абикеева, также вносит большой вклад в казахское кино. Сейчас есть такие киноведы, как Назира Мукышева, Гульжан Наурызбекова, Инна Исмаилова, Гульнар Мурсалимова, Молдияр Ергебеков, Гульзат Кобека, Баубек Ногербек, Ержан Жумабеков, Дана Амирбекова. Все они высказывают свое мнение о сегодняшних казахских фильмах.
В целом, без критиков, которые анализируют и оценивают любую сферу искусства, эта сфера не будет развиваться. Я думаю, что если казахское кино сможет подняться до уровня анализа и оценки, как наша литература, то сегодняшние недостатки и пробелы в нашем кино будут устранены в будущем.
Если национальный дух нашей литературы и музыки будет развеваться в нашем кино, то современное искусство, несомненно, станет могущественной силой, служащей благу нашего государства и будущих поколений.
– Спасибо за беседу.
Беседовал Ахмет ОМИРЗАК,
газета «Түркістан», май
Оригинальное название: «Гибридные персонажи на экране – опасная болезнь»