Журсын Ерман, которого называют «радикалом», кто эти поэты? Из-за чего возник спор вокруг «Золотой домбры»? Что омрачило настроение Балгынбека Имашева? Как относится айтыскер-акын к многоженству? Может ли человек искусства перейти в политику? На эти и другие вопросы дал развернутый ответ известный айтыскер-акын Балгынбек Имашев в интервью агентству Sputnik Казахстан.
— Аға, начнем наш разговор со спора вокруг шестого по счету айтыса «Золотая домбра». В одном из интервью Журсын Ерман ага выразил недовольство тем, что министерство поручило проведение айтыса нескольким поэтам, придерживающимся другого течения. А вскоре после этого вы и еще два-три акына (Жандарбек Булгаков, Аинур Турсынбаева, Сара Токтамысова) были на приеме у министра культуры и спорта Арыстанбека Мухамедиулы. После этого вы отправились на айтыс в Актобе. В связи с этим возникает вопрос. На кого же обижен Журсын ага?
– Действительно, такой неприятный разговор имел место. Но почему Журсын ага связал это с религией, я не знаю. Перед «Золотой домброй» мне позвонили из министерства. Мне предложили участвовать в айтысе «Золотая домбра». Я сказал, что не участвовал в последних двух айтысах, и отказался и от третьего. Затем меня спросили: «Какие акыны, по вашему мнению, должны участвовать?». Я ответил: «Наверное, будут участвовать победители по итогам айтысов, проведенных в течение года, свяжитесь со всеми акынами». «Кого вы можете предложить?» – спросили меня. Я написал список из двадцати акынов. Представители министерства сами связались с ними. Те, кто смог, участвовали, остальные отказались, сказав, что не будут участвовать, если не будет вести Журсын Ерман. Примерно в это же время нас принял Арыстанбек Мухамедиулы. Он сообщил, что это основной проект министерства, которое проводит его уже шесть лет, а Журсын Ерман был приглашен только в качестве ведущего.
Что касается разговора, опубликованного в газете «Жас Алаш», о том, что «айтыс собирается провести группа радикалов», то кого они имеют в виду под радикалами? Конкретного ответа нет. Судя по всему, между министерством и Журсын ага возникло разногласие. Как говорится, «утопающий хватается за соломинку», когда из рук уходит итоговый айтыс года, он поднял шум, будто айтыс хотят отобрать. Иначе кого мы называем радикалами?! Радикал ли Аинур, или Сара, Жандарбек, я? Я ношу бороду уже более 20 лет. А перестал участвовать в айтысах только после того, как все мои сверстники перестали. Бекарыс, Бекжан Аширбаев, Айбек Калиев, Мухамеджан, Даулеткерей, с которыми я состязался, сейчас никто из них не выходит на айтыс.
Я сам сознательно прекратил участвовать, так как уменьшилось число моих сверстников. Журсын ага же связывает мой уход из айтыса с религиозными убеждениями. Хотя мы молимся уже десять лет, и все эти десять лет мы участвовали в айтысах. Сейчас мы также выступаем на больших собраниях и праздниках. Судя по всему, Журсын ага тяжело пережил тот факт, что айтыс пройдет без его участия. Поэтому он будто отдал приказ всем акынам, которые были рядом с ним: «Вы не будете участвовать в этом айтысе».
— Как вы думаете, не посеяло ли проведение министерством «Золотой домбры» без Журсын ага холодности между акынами?
– Конечно, во-первых, айтыс – это не частная собственность одного человека. Мы все ценим Журсын ага, любим его. Сколько бы он ни давал интервью, ни критиковал нас, ни говорил всякие разные вещи, я везде говорю о труде Журсын ага, о его заботе, как об отце. Но если я не выйду на айтыс, он, наверное, не простит меня.
Что может посеять холодность между акынами? До этого мы участвовали в нескольких айтысах, организованных партией «Нур Отан». Тогда Журсын ага не был организатором. Участвуя в нескольких айтысах без Журсына, мы будто попали в черный список. Представители партии, другие граждане звонили и приглашали на айтыс, и мы не могли сказать: «Нет, мы не пойдем без Журсын Ерман». Хотя нас называют «скакунами Журсына», мы не являемся его личными акынами. Мы акыны народа, казахов. Мы обязаны идти туда, куда нас приглашают. Если бы мы отказались, сказав: «Журсын не будет вести этот айтыс, его не пригласили», это было бы большим испытанием для нашей гражданственности и поэтического мастерства. А акынов, которые не могут отказать Журсын ага по одному его слову и не идут на айтыс без него, тоже можно понять.
Поскольку они были под его опекой, считали его как отца, благодаря ему кормят свои семьи, они вынуждены идти на такой шаг. Поэтому мы никого не осуждаем, у каждого свой взгляд, свой уровень. Победители айтысов, проведенных в 16 регионах, получили приглашения от министерства. Они сами отказались. А потом распространили информацию, что 16 победителей не допустили к айтысу. Нет никакого разговора о том, чтобы не допускать айтыскеров к айтысу.
— Как сейчас у вас отношения с Журсын ага?
– Мы давно не общались с Журсын ага. В последний раз я звонил ему несколько лет назад, чтобы поздравить с днем рождения. До этого мы участвовали в хорошей передаче на канале «Евразия», куда нас пригласили. После этого он давал разные интервью обо мне, говорил немыслимые вещи. Я не обижался на него. Но то, что он кроил одежду за спиной человека, клеветал, говорил бездоказательные вещи, омрачило наше настроение. Поэтому сейчас мы не общаемся. Он говорил: «Я сам звонил и приглашал на несколько айтысов, но Балгынбек отказывается из-за религиозных убеждений», – выдвигал различные обвинения. Однако Журсын ага ни разу не звонил мне напрямую и не приглашал на айтыс. Иначе мы бы не отказались от слов человека, который нам как отец. Говорят: «Увидев лицо, покраснеет от стыда». Если бы он, умерив свою гордость, сказал бы что-то, мы бы не унизили его и не заставили бы его покраснеть. Есть Союз айтыскеров и жырау, туда звонили мои заместители.
— Вы выразили свое недовольство, сказали ему лично?
– У него и до этого были слова, которыми он то и дело подкалывал акынов, чтобы подстегнуть их. Мы не обращали внимания на его слова, как говорится, «мясо теленка, которого ударила мать, не болит». Но когда некоторые его слова перешли грань и затронули религию, когда он обвинил молящихся акынов в радикализме, мы не могли оставаться в стороне. Вся наша сущность, наши слова, наши айтысы – на виду у народа.
На голове у нас тақия, на ногах казахские сапоги, мы обрабатываем одну шкуру. Мы вносим вклад в казахский айтыс, скорбим о бедах казахов, помогаем им. Мы не призываем народ в другом направлении, не призываем к раздору, наоборот, призываем к единству и согласию. Не знаю, по каким нашим словам он делает такие выводы. Даже когда клевещешь, надо делать это по делу. Будучи мусульманами, мы проявляем терпение.
Во-первых, мы моложе, во-вторых, будучи мусульманами, мы не выступаем против старших. Я не выступал против него лично. Но он и сам знает, когда переходит черту.
— На республиканском айтысе «Золотая домбра» вы были награждены нагрудным знаком «Отличник культуры». Кому не понравится признание труда?! Что для вас вообще является вознаграждением за труд?
– Звание «Отличник культуры» – это награда, которую получают многие, которую получают те, кто проработал в сфере культуры десять-пятнадцать лет, вручается для поощрения деятелей искусства. Мы никогда не ждали больших наград от правительства. Большинство айтыскеров не стремятся к таким званиям. Мы не занимаемся этим, чтобы продавать свои стихи и получать награды от государства. Конечно, если твой труд вознаграждается, если государство признает его и повышает наш статус, то что в этом плохого. Но сейчас, как мне кажется, ценность званий упала. Когда я вижу молодых людей, которые только пришли в искусство, которые блеснули стихами, которым повезло на каком-то конкурсе, получили государственные награды, а сами ходят с голыми животами, с открытой грудью, иногда думаю, что лучше бы не получали эти звания. Иначе я считаю, что нет награды выше уважения народа, который здоровается с нами при встрече, фотографируется и выражает благодарность.
Когда-то Шамши и Мукагали не получали званий и наград от государства, но любовь народа к ним не ослабла ни тогда, ни сейчас. Наоборот, с каждым годом их слава только растет, а не уменьшается. Поэтому я считаю, что искусство человека измеряется признанием народа, его оценкой. Иначе, как сейчас вручаются звания, известно – через отцов, дядей и так далее.
Завоевать любовь народа – непростое дело. Уважение народа нельзя купить за деньги. Но когда мы вошли в министерство, Арыстанбек ага удивился, что мы столько лет не получали званий, и выразил нам свою благодарность за признание нашего труда, мы, конечно, безмерно благодарны. Если бы он не дал, мы бы не обиделись.
— Переходя к вам. Три года назад вы сказали: «Я ухожу из айтыса в звании капитана в отставку». Но потом мы помним, что вы выступили на одном-двух айтысах. Вы скучали по словесным баталиям, или же причиной вашего возвращения стали финансовые соображения?
– На каком айтысе я выступал? Я не участвовал ни в одном официальном айтысе…
— Если не ошибаюсь, это был айтыс, посвященный 325-летию Ескелди баба.
– Да, тогда я был в составе жюри. Но из-за того, что один акын не смог приехать, я внезапно принял участие в айтысе. Причиной стало только отсутствие акына, а так я не выступал ни на одном большом официальном айтысе. Мы выступаем на неофициальных айтысах, которые проводятся в разных местах, где не ставятся призы. Я участвовал в айтысе «Ембі мұнай» в Атырау. Вы, наверное, видели это и говорите об этом. На этом словесном поединке мы состязались с Аинур. Тогда пошли слухи, что Балгынбек снова вышел на айтыс. На том айтысе тоже не было никаких призов. Мы просто пришли и выступили из уважения к нефтяникам, к народу Атырау.
Что касается финансовых вопросов. Конечно, хоть мы и не занимаем официальных должностей, наше существование зависит от народа. Люди думают, что мы богаты, у нас много денег, потому что у нас есть звания, а так мы нигде официально не работаем. Пусть не иссякают праздники и торжества народа, они сами приглашают нас, надевают чапаны, дарят коней. Благодаря народу, по милости Аллаха, мы зарабатываем свой хлеб.
— Говоря о народе, обычно щедрые люди делают дорогие подарки и проявляют уважение к деятелям искусства. Были ли те, кто проявил к вам щедрость?
– Самый большой подарок я получил на айтысе «Алматықұрылыс». Когда я выиграл главный приз, а потом отдал его Аинур, Умирзак Сарсенов, будучи довольным этим, подарил мне квартиру. Умирзак Сарсенов – очень мудрый, казахский аксакал, чьи слова и дела совпадают. В последние годы его не видно на айтысах. Кроме того, в разных местах меня приглашают, надевают чапаны, дарят коней. Бывают и те, кто дарит последние модели iPhone (смеется). Тем не менее, самый дорогой подарок – это благословение и расположение народа.
— Один из самых обсуждаемых и вызывающих споры вопросов в современном обществе – это многоженство. Какова ваша точка зрения? Думали ли вы о многоженстве?
– Наверное, нет такого мужчины, который бы об этом не думал. Не только я, но и все мужчины, когда поднимается эта тема, начинают хихикать, кровь приливает к телу, глаза загораются. Я не только думаю об этом, но и участвовал во многих передачах на эту тему. Я выражаю свое положительное мнение и иногда поднимаю этот вопрос на своей странице в Instagram. Мы знаем, что это может задеть других людей, женщин, но для увеличения численности народа, для уменьшения числа сирот и вдов, это очень необходимо казахам. В шариате, если Аллах разрешил что-либо, то в этом нет никакого вреда. А если Аллах запрещает что-либо, то это приносит большой вред обществу. Аллах в Коране сказал: «Не приближайтесь к прелюбодеянию, это очень плохой путь», окончательно запретив прелюбодеяние, и разрешил брак с двумя, тремя, четырьмя женами, в чем много блага. У нас часто говорят: «Берут вторую, третью жену, а потом разводятся». Разве те, кто взял одну жену, не разводятся?! Сейчас в городе каждый второй брак, а по Казахстану – каждый третий брак заканчивается разводом. Куда денутся эти разведенные люди завтра, кто их возьмет?
Лично я приветствую многоженство и, насколько это в моих силах, стараюсь совершать сунну. Когда говорят, с чего начинается воспитание детей, говорят – с выбора их матери. Поэтому я ищу хорошую мать для своих будущих детей, и если такая женщина встретится мне по судьбе, я никогда не откажусь от того, чтобы взять вторую, третью, четвертую жену, и это будет исполнением повеления Аллаха, даже если я не заявлю об этом официально. Мы не знаем, что написано на нашей судьбе, возможно, те, кто хочет взять, не возьмут, а те, кто не хочет, наоборот, возьмут. Поэтому я смотрю на этот вопрос положительно и стараюсь пропагандировать его везде, где бываю.
— Сейчас часто видишь очень молодых парней с бородой в два-три волоска. Я лично считаю, что если уж отрастил бороду, то нужно носить ее так, чтобы она подходила к лицу, выглядела красиво. Судя по этому, молодежь будто измеряет благочестие бородой. Что вы думаете?
– Конечно, когда речь идет о вере, о мусульманстве, мы часто уделяем внимание внешней форме. Вместо того чтобы уделять внимание благочестию, внутренней чистоте, милосердию, любви, мы больше внимания уделяем внешним вопросам, таким как ношение бороды, совершение намаза, ношение тақии, укрытие женщин. Конечно, этому тоже нужно уделять внимание, но основная причина прихода религии – это объединение общества, распространение милосердия среди людей, пропаганда благородного поведения. В этом смысле я согласен с вами. Но нет такого мужчины, которому бы не шла борода. Борода не идет только женщинам. А вопрос о том, как красиво ее носить или не носить, – это личное дело каждого. Кроме того, то, как красиво носить бороду, – это ваше личное мнение.
Иначе, если говорить, польза бороды очень велика. Она придает мужчине уверенность, способствует хорошей работе мозга, поглаживание бороды действует как массаж сердца. Никто не может указывать, как именно нужно носить бороду. У казахов есть поговорка: «Красота слова – пословица, красота мужчины – борода». Увеличение числа женоподобных мужчин в современном обществе связано с тем, что мужчины сбривают бороды. Чем больше сбривают бороду, тем больше вреда мужским качествам. Внешняя форма – это внешний вид, а основа – это борьба человека с самим собой, со своими страстями, попытка излечить болезни сердца.
— В одном из интервью вы сказали: «Язык моих детей стал смешанным». Как сейчас? Хотя трехъязычие – требование времени, не препятствует ли оно развитию родного языка?
– Не то что препятствует, оно делает наш народ манкуртом. Я не говорил, что язык моих детей стал смешанным, я обеспокоен тем, что он становится таким, поэтому отказался от кабельного, спутникового телевидения и оставил наше отечественное «Отау ТВ». Мы часто критикуем канал «Балапан», но нужно отметить труд правительства, которое создало канал для детей на чистом казахском языке из ничего. Нельзя отрицать это. Конечно, есть и недостатки, их много. Переведенные мультфильмы тоже могут принести вред, было бы хорошо, если бы мы сами снимали мультфильмы о наших героях. Лично я считаю несколько мультфильмов студии «Сақ» достойными похвалы.
Мы думаем, что наша нация существует, и наш язык не исчезнет. Но все, что делается, ведет к исчезновению нашего языка, к оманкурчиванию нашего народа, я не понимаю. Я совершенно не понимаю реформы, проводимые в сфере образования. У меня возникают плохие мысли по этому поводу. Я даже думаю, не является ли это политикой, направленной на то, чтобы с первого класса делать из людей манкуртов, выпускать наших детей необразованными, бессознательными, тупыми, оторванными от духовных корней, двуличными. Мы и так не могли избавиться от русского языка, а теперь еще и третий язык – английский. Английский язык нужен, мы не против этого. Но ведь можно выучить нужную вещь, когда станешь взрослым, когда будешь сознательным. Западная система мышления и наша система мышления – это две разные вещи. Я считаю, что смешение всего этого – это большая атака, предательство против нашего языка.
Что касается моей семьи, мои дети не знают русского языка, не говорят по-русски. После подключения «Отау ТВ» язык моих детей исправился. Но они не необразованные, старший сын учится на 2-м курсе Евразийского национального университета. Он чисто говорит по-английски. Во время выставки «ЭКСПО» он три месяца работал. Мой второй сын также хорошо владеет английским языком.
— По вашему мнению, почему современные парни стали такими мелочными? Можете назвать три основные причины?
– Во-первых, из-за воспитания в семье. Воспитание отца недостаточно, конечно, отец – человек, который работает в поле, мужчина – добытчик, он не может уделять много внимания воспитанию. Но каждое его действие на виду у ребенка. Ребенок подражает отцу. А сейчас мы не готовим наших дочерей к материнству, а наших сыновей – к тому, чтобы быть главой семьи. Вторая причина – это преобладание женщин во всех местах, где дают образование после семьи. Раньше, начиная с детского сада, школы, до университета, было много мужчин. Сейчас все наоборот. Третья причина – гендерная политика, проводимая государством. Я считаю, что пришло время проводить политику, которая поднимает статус мужчины, а не гендерную. Разве общество становится благополучным от того, что мы назначаем женщин министрами, руководителями телевидения, везде тащим женщин? Нет!
Со стороны государства уделяется чрезмерное внимание женщинам, а права мужчин ущемляются. В случае развода, даже если виновата женщина, все страдания терпит мужчина, платит алименты, а женщина забирает детей, дом, имущество. Само право на детей не передается мужчине. Я вижу в своем окружении женщин, которые получают выгоду от того, что выходят замуж за другого мужчину, которого любят, и получают алименты от бывшего мужа, которого не любили, и это причиняет мне боль. Меня огорчает, что правительство так унизило мужчин. Эти три причины, возможно, невозможно устранить, но мы должны приложить усилия, чтобы исправить это.
— Вы в шутку поддразниваете свою коллегу по айтысу Аинур, говоря, что она слишком много времени проводит в Instagram и Twitter. А какое место занимают социальные сети в вашей жизни? В целом, что для вас социальные сети – источник информации или способ провести время?
– Я не очень часто захожу в социальные сети. Раньше был mail.ru, потом зашел в Twitter, зарегистрировался в Facebook, но не понял и не смог часто заходить. В Instagram захожу время от времени. Если вы посмотрите мою страницу в Instagram, то за три года там не так много фотографий. Я выкладываю только одну или две фотографии в неделю. Я даже не заходил в социальные сети последние два месяца. Сознательно. Потому что я знаю, что это отнимает много времени, и взвешиваю пользу и вред. Я никогда не получал информацию из социальных сетей.
— Тогда откуда вы ее получаете? Читаете газеты, смотрите телевизор или что?
– Способов получения информации стало очень много. Раньше я не пропускал новости по телевизору. Я старался смотреть каждую новость, но сейчас я понял, что эти новости никакой пользы не приносят. Потому что информация, которая сейчас распространяется, не является нужной нам информацией. Иногда я узнаю о смене министров, акимов областей через три-четыре дня от других людей.
Сейчас, даже если не слушать информацию, можно насытиться ею от тех, кто рядом, от тех, с кем сидишь. Если искать информацию, то везде только негатив. Сплошная развращенность, сплошные беды. Смотришь вокруг, и создается впечатление, что вокруг только безжалостные, грешные, преступные люди. А на самом деле это не так, слава Аллаху, в обществе происходит много добра, благодеяний, но средства массовой информации об этом не пишут. Сейчас СМИ превратились в инструмент распространения зла, но они и сами этого не осознают. Ради рейтинга, сенсации они превращают незначительные вещи в новости.
— Немало тех, кто, будучи в искусстве или спорте, перешел в политику. Есть ли у вас такие мысли?
– Если бы я занимался политикой и находился на посту, где принимаются важные решения, приносящие пользу народу, и мог бы способствовать принятию хороших решений, а не плохих, то, конечно. Мы бы этого хотели. Но я не вижу людей, которые бы сделали мне такое предложение. Потому что мой путь в исламе, моя борода, мое постоянное проповедование религии везде, где я бываю, и мое избегание мест, где пьют, скорее всего, не позволят мне перейти в эту сферу. Вряд ли кому-то придет в голову мысль пригласить Балгынбека в эту сферу. И, похоже, нашей власти нужны люди, которых легко подкупить, а не те, кто молится и боится Бога. Иначе, вместо того чтобы сидеть дома и говорить «делайте то-то», разве может быть что-то лучше, чем быть там, где ты можешь принести пользу своему народу?
— Чем вы занимаетесь сейчас?
– Я занимаюсь самосовершенствованием, воспитанием детей. Есть места, куда меня приглашают на официальную работу, но они не соответствуют моим желаниям. Я хочу быть свободным, никому не подчиняться. Если это не место, где я действительно смогу решить судьбу страны, я не хочу подчиняться кому-то за гроши и ограничивать все свои возможности в узких рамках.
— Большое спасибо, что уделили время и дали интервью!
sputniknews.kz