«КОГДА УПУСТИШЬ ИЗ РУК, ТО УЖЕ НЕ ВЛАСТЕН НАД СОБОЙ…»
(Абай и проблема духовной свободы)
История человечества – история Духовной Свободы.
С незапамятных времен борьба разумного существа против гнета Внешнего Мира, Внутреннего Мира, Окружающей Среды никогда не прекращалась. Ни религия, ни Государство, ни Общественные структуры не смогли удовлетворить его стремление к «свободе души» (Абай). Путь угнетения усиливался, и его корни через «насилие правительства» (Абай) упирались в духовную зависимость. Прошли века с тех пор, как невежество совратило человечество этой системой. Угнетение, начавшееся с незапамятных времен, достигло своего предела в XX веке. Те, кто проводил это невежественное угнетение, и те, кто ему противостоял, никогда не прекращали борьбы между собой.
Мысли мудрецов оказались бессильны разрешить это противоречие.
Пока существует дух невежественного порабощения, дух Духовной свободы не умрет. Стремление народов и народностей, искавших различные пути к достижению «свободы души», переживших разные судьбы, исповедовавших разные религиозные верования и считавших их своим спасением, ведет к духовному неподчинению.
Это понятие может быть полностью выражено понятием национальных интересов.
Какими бы мудрыми, человечными, справедливыми они ни были, нет ни одного гения, который бы не отстаивал интересы своего народа.
Аристотель жил духом Александра Македонского, Конфуций – царства Хань, Гете – немецкого принца, Пушкин – Российской империи, Букар жырау – Абылая, Нысанбай – Кенесары. Никто из них не сбросил с себя одежд своего времени.
Что касается их внутреннего смятения и бури, то основной причиной их напора была духовная независимость.
Великие люди не достигали высот мудрости без «раздвоения личности». Они жили духом своего времени, но внутренне упорствуя, стиснув зубы.
В этом отношении очень точно сказаны слова русского мыслителя Н.А. Бердяева:
«Лишь у Пушкина, единственного русского человека с передовым мышлением, мелькнул иной взгляд на жизнь. Пушкин смог совместить в себе систему мышления интеллигенции и имперскую систему мышления. Он писал революционные стихи, но остался поэтом великодержавного русского господства».
Каким бы мудрецом он ни был, на его сознании неизбежно отражаются свет и тень эпохи, в которой он жил. Абай тоже не смог избежать этого явления.
Об этом Мухтар Ауэзов говорит:
«В словах и спорах внутри страны, в их вражде и ненависти, когда он правил многими, Абай полностью был учеником своего отца в подчинении большинства себе. Если бы был другой отец, то его методы и цели были бы иными. В остальном, его обязанности и цели были полностью путем его отца… Таким образом, когда Абай в юности отдалился от отца, и когда Кунанбай остался один, то власть и уважение, сила и хозяйство, которые могли ускользнуть из рук этого рода, были всей силой юного Абая, стремившегося вернуть их в полном объеме, это была его мечта и цель. Абай в юности не понимал, что есть другой путь, кроме этого, что есть более праведное дело, чем это… Став старше, с холодным критическим взглядом на оставшуюся жизнь, вспоминая прошлое с сожалением: «Я человек с черной кровью, душа моя ранена», – эти слова были сказаны не зря», – говорит он.
Поэтому Абая совершенно нельзя рассматривать как сочувствующего эпохе, когда «сын богача был рабом сына бедняка». Напротив, Абай был не рабом, а гневным и страдающим, мыслящим и стойким «цельным человеком» (Абай) духовной свободы. Он смотрел на себя, на свой родной народ и на духовную зависимость, душившую его, с гневом, говоря: «Смеялся от злости, сам смех от злости – это тоже горе» (Абай).
Почему? Неужели это просто слова великого мыслителя, сказанные в унисон?
Нет. За этим стоят общественные явления и болезни эпохи, в которой он жил. «Революция – это болезнь общества», – говорит Спенсер. А эпоха, в которую жил Абай, Российская империя, стала очагом этой «болезни». Царская политика России, не имевшая сформировавшегося общественного мнения, государственного разума, конкретной цели и направления, была склонна поглощать ложь, жадно пожирая, не пережевывая. Социальная мысль и власть, построенные на корыстных устремлениях «детей крестьян, праведников, священнослужителей, мелких служащих, торговцев», которые «только что освободились от крепостной зависимости» (Бердяев), открыли пасть России и нарушили сложившуюся традиционную политику. Алчность «бедного крестьянина», который раньше не насыщался, теперь стала аппетитом всей империи. Поэтому, с духовной точки зрения:
«Перед русским человеком стояла безграничная трудная задача – он должен был привести в порядок завоеванный им мир и организовать его в коллектив. Бескрайние просторы русской земли, отсутствие границ для них и их неограниченность повлияли на формирование его духа… Русский народ стал жертвой необъятности своей земли, своей природной бесшабашности. Ему было трудно самоконтроль, а способность русского человека к формированию определенной формы была не очень велика. Русские историки объясняют грубость государственной власти России ее бессилием в освоении необъятных, безграничных русских равнин. Среди русских историков выдающийся ученый Ключевский оценил это так: «Объем государства раздувался, а народ становился карликом». В определенной степени эту мысль подтвердило и советское коммунистическое государство, поскольку и здесь интересы народа приносились в жертву организации советского государства и укреплению его власти», – объясняет Н.А. Бердяев.
Следовательно, это свидетельствует о достижении предела духовной зависимости человека перед государством. Русский человек стал пищей для алчного государства, перекрывшего путь русскому народу. «Нация – это не народ», – слова Бердяева имеют большое значение. Толпа, народ, присоединившийся к толпе, большинство, следуя толповой психологии – это не нация. Толпа, которую Магжан назвал «толпой девяноста», не может быть полноценным представителем казахской нации. Потому что они были лишь «механизмом государственной идеологии», не избавившимся от духовной зависимости. Абай:
Что станет со всеми нулями,
Если не начнет кто-то совершенный –
имел в виду именно их.
То есть, «те, кто делает народ бесправным» – это те же духовные рабы. Даже Великие Борцы не смогли преодолеть психологию рабства.
Абай полностью осознавал, что узы «не избавившейся от рабства» России были надеты на казахов, и что эти «узы» будут сняты только тогда, когда русский народ обретет самоуправление и духовную независимость, или сгниют. Ведь именно русские интеллигенты, стремящиеся к истинно духовно независимому русскому духу, первыми почувствовали и страдали от этой хищнической алчности русского народа, душившей их самих. П.Я. Чаадаев, устрашавший даже царя своим дерзким нравом и острым умом, не выдержав этой тупой упрямости, сказал:
«Вся проблема в том, что мы никогда не жили наравне с другими народами, мы не принадлежим ни к одному из известных нам родов человечества – ни к Западу, ни к Востоку, мы не получили общечеловеческого воспитания», – сказал он, готовый взорваться от гнева.
Заметив алчность эпохи, Абай поэтому с «гневным смехом» изливал свою горькую скорбь и выступил против этого рабства.
Само выступление против власти, обычаев, законов того времени свидетельствует о стремлении Абая к духовной независимости. Иначе:
Каждый стал себе господином – сборище ничтожеств,
Разве не разрушили они облик страны.
Не думаю, что вы исправитесь,
Когда упустишь из рук, то уже не властен над собой, –
он бы не сказал.
Под «когда упустишь из рук, то уже не властен над собой» Абай подразумевает духовную независимость. То есть, рабское подчинение. Воля, дух, сила, власть, закон, весь народ – зависимы от чужих, от чужой воли. Потому что, сколько бы ты ни старался, твой труд будет напрасен. То есть:
Голова в беде, скот – врагу –
погибнет. Поэтому:
Не унижай, не враждуй, примирись –
говорит Абай.
Почему голова попадает в беду? Почему скот уходит к врагу? Кто подстрекает ко всему этому? Почему он призывает к национальному примирению? Если вникнуть в суть, Абай призывает свой народ к гражданскому неповиновению. Потому что: нет справедливого закона, нет правильной экономической системы. Есть только твоя эксплуатация, и ты никогда не достигнешь истины, прося справедливости, потому что:
Ложь, воровство,
Насилие правительства,
Проклятье, глаза твои не откроются –
продолжает он свою мысль.
Следовательно, сила, приведшая весь народ в тупик и «отнявшая волю», – это невежественное государство. А во времена Абая было не два правительства, а только одно – величие царя. Абай оценивает это величие как «режим насилия». Некоторые русские мыслители, открыто высказывавшие свое мнение таким образом, были сосланы в Сибирь. Разве не распространили слухи о Чаадаеве, что он «сошел с ума», и в итоге не довели его до безумия? Что еще можно ожидать от «России, ставшей царством безграничных мужиков» (Бердяев)?
Лишь к концу жизни Абая, когда «поэты бродят, а палачи правят» (З. Тлеужанов) в России, ее «мужицкое царство» осознало, что Абай был поэтом духовной независимости. Во-вторых, этому способствовало то, что сборники стихов Абая не были изданы. Следовательно, стихи Абая, направленные против колониализма, свободно распространялись по казахской степи. Одна из причин того, что Алихан Бокейханов и Ахмет Байтурсынов сразу поняли Абая и назвали его «главным поэтом казахов», заключается в этом. Сам Абай это чувствовал и намекал:
Пусть пробудятся твоя стыдливость, твоя честь,
Пусть задумаются над моими словами –
имея в виду это.
Здесь следует понимать слова «твоя стыдливость, твоя честь» как достоинство. Достоинство народа, достоинство земли, честь, гражданское достоинство. Цель достоинства – Независимость. «Не унижай голову в беде, скот – врагу». Завуалированный намек в «пусть задумаются над моими словами» ведет к этому. А «молодые друзья, на которых Абай надеялся», задумались и сделали духовную свободу, на которую намекал Абай, своим знаменем, объединив все национальные интересы под лозунгом «Алаш». Объединившись, лишь сознательные «совершенные» собрались под знаменем достоинства, принеся себя в жертву:
Под знаменем Алаша,
Пусть будет свидетелем наша честь,
Чтобы приумножить Алаш,
Мы – жертва, наша жизнь –
держали сердце как знамя.
Мысль Абая, зажегшая искру такой гражданской свободы, духовной независимости. Глубокое изучение Абая Алиханом Бокейхановым, Ахметом Байтурсыновым, Мухамеджаном Тынышбаевым, Миржакыпом Дулатовым, Султанмахмутом и Магжаном, когда они окончательно встали на путь свободы, является тому доказательством. Следовательно, Абай – великий национальный деятель своего народа, который не убил казахский национальный дух, а передал его влияние потомкам. К сожалению, призыв великого учителя «не унижай, не враждуй, примирись» не был выполнен. Несмотря на то, что «Алаш» поклялся:
Внутренние распри, споры,
Зависть и злобу,
Мы похоронили здесь,
Да здравствует, Алаш, да здравствует! –
встречались и «нарушители клятвы, предатели» (Абай).
Сделав одного казаха сорока лоскутами, в конце концов они сами были раздавлены жерновами рабства.
В чем причина этого и где его «корень»?
Нужен ли был ум, чтобы понять понятные и правдивые слова Абая: «Будьте друг другу казахами, братья, иначе все дело тщетно»? Нет. Его секрет – в психологической зависимости. Преодоление этой ключевой тайны, скрытой в глубинах человеческого сознания, означает победу над самим собой. Не говоря уже о других, даже повседневное воспитание родителей делает ребенка психологически зависимым от них.
А политика порабощения, направленная на использование всех возможностей человеческого мышления для порабощения другого народа, непрерывно развивалась с незапамятных времен, захватывая даже самые тонкие чувства человека. Ни одна наука в мире не развивалась так устойчиво, как формирование этого чувства зависимости. Мы сейчас подменяем это бесформенным словом «политика».
«Справедливость в политике – глупость», – это самое точное определение слов Наполеона.
Первая истина, лежащая в основе политики, – это психологическая зависимость. Нет общества, которое бы на нее не опиралось. Поэтому слова П.Я. Чаадаева:
«Толпа подчиняется определенным силам, стоящим на высшей ступени общества, они не могут мыслить самостоятельно. Среди них есть немногочисленные гении, которые мыслят за них, формируют национальное толповое сознание и приводят его в движение. Немногочисленные гении решают судьбу общества, остальные приветствуют, и таким образом приходят в движение… Так скажите же, где наши гении, где наши мудрецы?… Кто из нас задумывался над чем-то, так кто же будет думать за нас?!» – вот в чем смысл его вопроса.
Ты чувствуешь себя рабом перед обществом, империей, отдельным деятелем, определенной группой. Эта идея настолько проникает в глубины твоей души, в твою повседневную жизнь, в твое мировоззрение, в твою деятельность, в деятельность твоей семьи, что ты даже воспринимаешь это явление как гарантию естественной независимости. Об этом Абай с горечью говорит в «Слове двадцать третьем»:
«Теперь утешение – только мы ли, весь народ так живет: «Великий праздник, увиденный со многими», – утешаются этим. Разве Бог сказал: «Достаточно, если не отстаешь от многих», «Мой гнев не распространяется на многих», «Моя ловушка не достигает многих»? Разве наука приходит от многих? Разве она распространяется от одного? Разве мудрость (чудо, великое) распространяется от многих? Разве она распространяется от одного? Разве унижение не распространяется на многих?… Чем утешительна одна глупость для множества глупцов?!» – говорит он.
Одно из самых священных чувств человека – религиозная вера. На первый взгляд, мы принимаем ее как явление, присущее нашему мировоззрению от рождения, и твердо придерживаемся ее.
Я тоже считаю Аллаха своим спасителем и признаю существование одной всемогущей силы.
Однако, с точки зрения «холодного разума», любая религия с рождения заставляет своих последователей к духовной и психологической зависимости. Проповеди, проводимые через праведников, раввинов, мулл, не оставляют возможности для размышлений. Согласно «Корану», каждый мусульманин должен познать и поклоняться: «Аллах един, Судный день истинен, Мухаммед – посланник Аллаха» не через проповеди, а через свои знания. Это одно из великих и справедливых правил «Корана». Слова Абая:
«Кто бы ни совершал хорошие или плохие молитвы, у нас нет права запрещать ему молиться. Однако, если он молится, не имея достаточных знаний для такой полной молитвы, пусть молится. Но у него есть два условия, пусть он их знает. Во-первых: нужно укрепить (закрепить) веру в сердце (убеждение), во-вторых (?) – пока не научится, не останавливаться, думая, что так будет, а продолжать учиться. Если кто-то, не достигнув обучения, бросит то, чему научился, того Бог поразил, его молитва не будет молитвой», – говорит он.
Он говорит: знай, что Аллах – истина, своим разумом. Следовательно, не заменяй духовную зависимость пустым поклонением, а веруй через познание, используя науку как оружие. Это мнение против психологической зависимости. Абай считает «духовным трусом» того, кто не познает и не поклоняется Аллаху с верой, не говоря уже о естественном понимании.
«… Для сохранения веры нужны бесстрашное сердце, непоколебимая душа, неслабеющие суставы. То есть, у него есть вера (познанная через обучение), но нет науки, чтобы ее подтвердить; есть вера по традиции (интуиции), но нет стойкости; или, поддавшись обману, соблазну, использованию: он говорит «белое – черное», или «черное – белое», и клянется, что ложь – правда. Что мы скажем о таком человеке? Да сохранит нас Всевышний Аллах! В любом случае, нужно знать, что кроме двух вышеупомянутых видов веры не существует», – заключает Абай.
Вера – для Абая залог свободы души.
Вот этот вывод великого мыслителя не был раскрыт. Мы чувствовали его. Но не формулировали. Слова Абая:
Аллах истинен, и слово Его истинно,
Истинное слово никогда не будет ложью –
это не просто проповедь.
Здесь – размышление, свет сознания личности, глубоко исследовавшей путь Аллаха, искренне верившей в него, сделавшей научный вывод и нашедшей философский смысл. Он достиг Аллаха не через чью-то проповедь, то есть через духовную и психологическую зависимость. Он достиг через независимое познание. Это мнение – не чужое мнение, а собственное мнение Абая. Поэтому он с верой говорит:
Создавший человечество с любовью,
Ты тоже люби того Аллаха, что слаще души, –
говорит он.
Абай ищет свободу души, чистоту души у Аллаха и находит ее на истинном пути Аллаха. Он говорит: не делай свой дух зависимым от кого-либо, кроме Аллаха. А Абай хорошо знал, что готовится указ царя об обращении казахского народа в христианство. Изменение религии для Абая означало духовное рабство, подчинение. Человек, попавший в эту паутину, уже не сможет выбраться.
В условиях казахского народа это означало полное уничтожение как нации.
Даже такие мудрые борцы, как Джавахарлал Неру, которые освободили свой народ от психологической зависимости, точнее, от рабства и колониализма, не смогли полностью избавиться от нее. Это подтверждает следующая заметка в книге Дж. Неру «Познание Индии», находящейся в музее-доме Мухтара Ауэзова. В ней написано:
«Вся сущность Индии кипит в моей крови, все явления в ней глубоко трогают мою душу. Тем не менее, я смотрел на свою страну, ее настоящее, на остатки прошлого, которые я наблюдал, чужим взглядом и с такой же ненавистью. Я познал свою страну через западный взгляд и смотрел на нее так же, как на нее смотрит обычный дружелюбно настроенный европеец. Потому что история моей страны была написана с точки зрения англичан».
На том же месте Мухтар Ауэзов написал пером:
«История моего народа тоже написана так».
Совпадение мыслей великих людей не случайно и является исторической правдой.
То, что мучительная зависимость, терзавшая великие сердца великих людей, привела к застою в познании Абая, Неру, Мухтара, доказывает, что простой человек «при замерзании озера идет по форме».
Без независимого сознания ни одна нация не достигнет свободы.
Достижение Духовной Свободы – это не полное избавление от духовного рабства, от психологической зависимости. Например: в мировоззрении народа, зависимого от чужой страны тысячу лет назад, неизбежно остается след поработителя. Не говоря уже о чужих народах, возьмем только казахский народ: от арабов мы приняли религиозную веру, от Чингисхана унаследовали систему управления, от Российской империи впитали все возможные научные выводы европеизации.
Наша история «была написана их взглядами».
Чтобы отказаться от этого, нужно обновление в течение нескольких поколений.
Очень маловероятно, что сознание новорожденного сегодня изменится. Потому что сознание, мировоззрение, воспитание его отца не избавились от психологической зависимости. Этот ребенок с нетерпением ждет каждый день передачи «Добрый вечер, дети». Теперь для него нет животного милее поросенка. Следовательно, его сознание нельзя назвать полностью чистым, независимым сознанием.
«Плоды смуты не достаются тем, кто ее породил: потому что она взбалтывает воду и вызывает волны, а рыбу в ней ловит другое поколение… Гораздо легче разрушить империю, чем разрушить ее от фундамента до стен, чем разрушить ее от стен до крыши», – как сказал Монтень, разрушить империю легко.
А победить ее психологическое рабство, которое она оставила после себя, трудно.
Сила влияния толпового сознания, вернувшегося в объятия психологической зависимости, настолько велика, что в некоторые периоды эта «рабская активность» душила национальную психологию и вызывала к ней ненависть. Достаточно вспомнить эпоху, которую Смагул Садуакасов точно назвал «коммунистическим колониализмом». Одним из доказательств проникновения ленинизма в сознание является то, что портрет вождя павшей империи три года висел в кабинете представителя государственной власти Независимой Республики Казахстан. В этом отношении соль царя Николая оказалась легче соли Ленина. Дело не в портретах Ленина и Николая, а в психологии рабства. Речь идет о намеке Монтеня: ты свергнешь правителя с трона, но как избавиться от рабства, въевшегося в головы людей? Подтекст слов Абая:
Не думаю, что вы исправитесь,
Когда упустишь из рук, то уже не властен над собой, –
также намекает на это.
Казахи так увлеклись царскими выборами волостных, созданными для разжигания вражды в народе, что даже генерал-губернаторы опасались их пыла. В заявлении Мельникова, одного из составителей последнего положения о колонизации казахов, омскому генерал-губернатору Н.Н. Сухотину:
«В последнее время система выборов биев и волостных настолько запуталась и население настолько увлеклось, что в 1897 году для ослабления межпартийного конфликта семиреченский военный губернатор разделил многие волости на несколько отдельных частей. Однако принятая мера не дала ожидаемого результата. Во время выборов среди казахов пара, нарушение клятвы, драки, конфликты, убийства еще больше усилились, что негативно сказалось на оседлом образе жизни, и земледелие было заброшено. В годы выборов волостных и биев они настолько увлекаются предвыборной кампанией, что казахи Семиреченской области забывают сеять и собирать урожай», – писал он. Это и есть зависимая толповая психология. В этом подтекст отчаяния Бердяева: «Россия превратится в государство мужиков», и слов Абая:
Каждый стал себе господином – сборище ничтожеств,
Разве не разрушили они облик страны, –
В этом отношении: нет другого выхода, кроме как согласиться с мнением Бердяева: «Народ – это не нация».
Мнение Абая тоже склонялось к этому. Он тоже был против толпы, и мало кто из мыслителей так глубоко исследовал последствия толповой психологии, как Абай. Потому что царская система колонизации, шаг за шагом подавляя корни казахской народности и традиций, рубила их топором. В первую очередь было уничтожено ханское правление. Это было самое невежественное учение колонизации и коварный трюк, найденный после глубокого изучения кочевого народа.
Уничтожение ханства – это уничтожение государственности, уничтожение понятия «быть государством», уничтожение единой власти, уничтожение традиции управления народом, формировавшейся тысячелетиями. Полное стирание из сознания понятия «народность, быть народом».
Этот коварный замысел, начатый царской монархией, был полностью реализован в период «коммунистической колонизации». Поэтому поэт Гафу Кайырбеков, искренне возмущаясь: «Почему все ханы других народов хороши, а казахский хан оказывается плохим?», страдает.
Почему испанцы и англичане, японцы, заложившие основу мировой системы колонизации, до сих пор сохраняют своих королей и императоров?
«Если воспитаешь сына как сына – он станет сыном. Если воспитаешь как раба – он станет рабом» (А. Байтурсынов).
Турецкий юноша, вдохновленный словами Ататюрка: «Ты счастлив, что родился турком!», вырос, считая себя мужчиной. Американцы воспитывают своих детей так: «Ты – гражданин самой могущественной, свободомыслящей, самой передовой страны в мире. Ты имеешь полное право стать президентом Америки и станешь им!». Японцы учат своих сыновей и дочерей: «Твоя честь – честь Японии. Честь Японии – император!». Джавахарлал Неру провозгласил: «Будущее Индии – это ты! Какой бы ты ни был замечательной – такой же чудесной будет Индия!».
А как мы воспитывались и как воспитывали? Мы, сыновья казахской нации, выросли с подавленным духом и согнутой спиной в духе рабства: «Мы вчера были неграмотным, темным народом. Русские пришли и зажгли светильник. Открыли нам глаза. Поэтому завещай своему потомку: преклоняйся перед старшим народом. Без этого тебе не обойтись!». Как сказал поэт Толеужан Исмайыл улы:
«Брат!» – сказали мы – «наш флаг поднимется»,
«Баран!» – тогда сказали нам русские.
Мы привыкли к этому рабскому состоянию. Нас приучили. Даже после обретения независимого государства, корысть и робость не исчезли.
В основе воспитания ребенка лежат национальное превосходство, государственная целостность, государственные интересы, государственная идеология и национальная гордость. Абай понял это. Он говорит с гневом:
Если есть свет в твоей груди,
Обрати внимание на эти слова.
Если нет света,
Хоть живи, хоть умри.
Не узнаешь, не увидишь,
Когда глаза покроет пелена » –
говорит он.
Его мысль такова:
Что найдет шумная толпа,
Если не начнет кто-то совершенный, –
эта мысль.
Абай хорошо знал положение власти и ее статьи. Сам участвовал в законотворчестве. Это отдельный разговор. Сейчас речь идет о психологии рабской толпы во власти. Почему Абай защищал народ? Потому что по уставу 1822 года ханская власть была упразднена.
Это означает, что казахская государственность была уничтожена.
Теперь каждый округ будет править старший султан. Рядом с ним обязательно будет русский майор, и армия будет подчиняться ему. Волости были организованы не по старому уставу, а путем разделения одного рода на две части и смешанных выборов. Под этим подразумевалась цель настроить избирателей и избираемых друг против друга. В каждом округе были построены посты. Известно, что в основном там селились русские.
По этой избирательной системе национальные интересы казахского народа совершенно не затрагиваются. То есть, общая программа, учитывающая нужды казахского народа, не обсуждается. Право каждого старшего султана действует только в его округе. Следовательно, общие национальные интересы умерли. «Каждый стал себе господином». А эти господа внесли раздор в народ. Целостность казахов была нарушена. Благополучие ушло. По мнению Абая:
Если народ будет благополучным,
Его берег будет как летнее пастбище, как озеро.
Листья его будут пышными,
Будет колыхаться, если подует ветер.
Гремя во все стороны,
Если будет литься как поток.
Его скот будет расти
Отличаясь от другого –
«Новый устав» нарушил это благополучие. «Шумная толпа» ничего не нашла. Напротив, благополучие ушло. А:
Народ, потерявший благополучие,
Как болото с испорченной водой.
Каркая, на берегу,
Не сможет напоить летний теленок.
Скот, пьющий его воду,
Погибнет от мыши, не перейдет холм.
Кто будет пасти его, называя озером,
Пусть проклята будет эта вода, это пустыня – стало так.
Следовательно, если перевести стихи на политический язык, «новый устав» не только уничтожил казахскую государственность, но и разорил его народ и землю. Он лишил его благополучия.
Хорошим или плохим, но слово хана имело вес в казахском народе. Советником хана были бии. Без добавления их советов решения не принимались. Спор между ханом и бием решал снова тот же бий. Народная демократия сохранялась.
Самое главное – существовало понятие государственности. Был государственный статус, который решал споры о земле, вдовах, выкупах. Лишившись всего этого, народ остался без лидера. То есть, воля народа, будущее, свобода были отданы в руки толпы.
Старшие султаны стали как бараны, и их головы не помещались в одном котле. А разве котел – это не народное благополучие? Размышляя об этом, Абай говорит: «Слово должно быть одно, власть должна быть одна». Он передает эту мысль через стихи:
Единица – хорошо,
Его народ подобен озеру.
Единица без нуля
Будет самодостаточной.
Когда единица уйдет,
Что станет со всеми нулями? –
передает он.
Эти стихи Абая до сих пор не были проанализированы. Это понятно. Государство, опирающееся на толпу, не может уничтожить толпу.
Хотя те, кто находится во главе государства, чувствуют себя «вождями, гениями» и прославляют себя, они играли в прятки с народом. Им нужна была не нация, а толпа, «черный народ», чья психология зависимости не стерлась из сознания. А литераторы, философы, историки, выросшие в таком обществе толпы, занимались тем, что критиковали Абая, «исправляли» Абая (!) и учили его. Конечно, Абаю от этого ничего не было. Лишь в ответ таким невеждам:
Не лишай своего благополучия,
Хорошо, если народ спокоен.
Споря об истинном слове,
Не будь белым лицом, душа моя, приди, –
он бросил слова.
Невежда есть невежда. Поэтому они не обратили внимания на эти слова Абая. Что потерял Абай?
Лишь невежда превратился в одностороннего кривляку. Значение его слов «не будь белым лицом» – «не увлекайся, говоря «я буду сам себе господином», «не нарушай целостность народа», «пусть твой народ будет спокоен», если ты хочешь этого: «споря об истинном слове, не будь белым лицом, душа моя», «приди», «давайте будем самодостаточными», «дадим свободу независимой душе» и последуем за ней». Нет, «толпа девяноста» поступила иначе, наоборот, «совершенных» в народе взяли в плен, отдали на острие пуль. Вот в чем вред духовной, психологической зависимости.
Если много говорить – привыкнут,
Если скажет народ – сделают,
Такова привычка невежественного человека, –
вот в чем корень гнева.
Абай, как мудрый человек, очень глубоко понял эту истину. Эту политику колонизации, русификации, христианизации, уничтожения знал даже простой царский чиновник. Он знал и будущее казахской нации:
«Дальнейший путь для них – только исчезновение. При разделе земли часть из них уйдет в могилу, вторая часть примет христианство и станет русскими, третьи вымрут без потомства, четвертых выгонит кто-то с арендованной земли, как это сейчас происходит на границе у железной дороги, они останутся без крова или станут наемными работниками, рабочими на фабриках и заводах в городе. Короче говоря, они будут жить как рабочие, исчезнут, растворятся, и если сложатся благоприятные условия, появятся снова. Поэтому нет необходимости особо беспокоиться о ятаках по Иртышу и кочевых казахах, не стоит издавать указ об их оседлости, земле, они и так сами собой исчезнут», – предсказал он.
Это не просто слова, это был план Мельникова по освоению казахской земли и народа в целом, по русификации степи. Этот план обсуждался несколько раз и должен был быть реализован в период с 1902 по 1916 год. Казахам повезло. Русское невежество не позволило реализовать этот замысел из-за русско-японской войны 1902-1905 годов и Первой мировой войны 1914 года. Слова Абая:
Если вы выдержите, не теряя разума,
Вас сделают рабами, унизят, –
имеют в виду именно это.
Великий Абай через строки стихотворения выразил то, что Мельников говорил о «пролетаризации», крещении, русификации и найме: «Вас сделают рабами, унизят».
Интересы – двое, мнение и вывод – одно – зависимость. Это реализовывалось. Доказательством этому служит следующий факт.
«После того, как дело будет налажено и поставлено на рельсы с помощью таких мер, нужно будет отправить миссионеров. Они должны доказать, что религия, которой придерживаются казахи, неправильна, и что они пришли с посланием от пророка Иисуса, и что все, кто находится под властью Его Величества Императора, должны принять ту же религию, а религия казахов чужда этой религии (одно слово не было точно определено – Т.Ж.). Затем Его Величество Император должен сообщить всем консульствам: «Мои казахи подчиняются муфтиям ислама, но казахи не хотят подчиняться шариату ислама. Согласно пунктам 97 и 98 Правил 68 года, они были освобождены от подчинения муфтияту, и в каждой волости был избран отдельный мулла для проведения религиозных обрядов. Вместе с тем, обязанностью мулл было регистрировать рожденных детей и давать им имена. Короче говоря, они должны были выполнять все требования шариата. Однако казахи не выполнили требования своих мулл. Они не обращали на них внимания, придерживались своих духовных традиций, называли своих детей Койлыбай, Жылкыбай, Итаяк, а затем сами попросили открыть для них русскую школу. Школа была открыта. Теперь казахи просят изменить свою религию».
Продажа религии для Абая – признак святотатства. Он понимает крещение как предательство. С отвращением смотрит на миссионерское движение и его коварные методы:
Рожденный без святости – он тоже чужой,
Будет жаловаться тебе, –
говорит Абай.
В действительности, вышеуказанное указание архиерея построено на жалобах. Абай называет «проповедь» – жалобой. Праведники, которые, притворяясь кроткими, делают людей ничтожными, не были чужды Абаю.
Одна из причин того, что Абай ставил ногайцев в пример как «твердых в вере», заключается в том, что он знал эту проповедь о крещении. Поэтому Абай говорит: «Не унижай голову в беде, скот – врагу, не унижай, примирись!».
Турсын Журтбай
Из книги «Ты горишь, сердце… ты любишь»
«Мир Абая»