– Господин Мухан, с какими необычными проблемами вы столкнулись во время масштабных мероприятий по профилактике религиозного радикализма в Актюбинской области?
– Я уже несколько лет работаю над вопросами профилактики религиозного радикализма в ряде регионов страны. Изучая религиозную ситуацию в регионах, я заметил, что у каждого региона есть свои радости и горести, успехи и недостатки. Также нельзя сказать, что регионы не видят пользы от общеказахстанских достижений. Тем не менее, локальные особенности влияют на распространение религиозного радикализма в некоторых регионах. Например, в одном регионе массовые сокращения связаны с экономическим кризисом на производстве, а в другом регионе современные социальные объекты практически отсутствуют. В одном регионе работа по религиозному просвещению началась слишком поздно, а в другом районе господствует криминальная система. Такие тенденции открыли путь к усилению салафитской идеологии.
Раньше я думал, что на возникновение религиозного радикализма в основном влияют деструктивные доктрины и фикх. Теперь, опираясь на свой опыт, я убедился, что радикализм — это комплексное явление. Я убедился, что на усиление религиозного радикализма, наряду с экономическими проблемами, порожденными локальными особенностями каждого региона, влияют различные социальные и психологические проблемы. Например, эти факторы особенно заметны в регионах Кандыагаш, Эмба и Шалкар. В частности, стало известно о существовании криминальных групп салафитского толка в городе Кандыагаш.
– Не могли бы вы уточнить ваши мысли? Есть ли в стране люди, подпавшие под влияние религиозного радикализма из-за безработицы?
– В прошлом году мы провели исследования в городах Жезказган и Сатпаев. Выяснилось, что некоторые религиозно радикализованные граждане в этих регионах, будучи несколько лет без работы, в конечном итоге были наняты предпринимателями, придерживающимися жесткого салафитского течения, торгующими автозапчастями и текстилем, и постепенно радикализовались в религиозном плане. По сути, эти люди несколько лет не могли найти свое место в жизни, страдали и испытывали все тяготы быта. В это время салафиты нашли им работу. Эти люди были счастливы, что нашли постоянную работу, приносящую доход, и не заметили ловушки за этим. На первый взгляд, работа честная, доход неплохой, в окружении постоянно говорят о духовности. Таким образом, попавшие в ловушку граждане, в благодарность за предоставленную работу, удовлетворяющую их духовные потребности, неосознанно подчинялись указаниям работодателей.
– То есть, вы хотите сказать, что есть люди, впадающие в деструктивные религиозные течения из-за бедности?
– Да, нельзя отрицать, что низкий уровень социального благополучия стал причиной выбора деструктивного религиозного пути для некоторых наших соотечественников. Однажды в городе Сатпаев мы встретили молодую мать с несколькими детьми, связанную с салафитами. Муж этой молодой женщины находился в тюрьме за совершенное преступление. Когда она испытывала трудности с воспитанием четверых маленьких детей, салафиты несколько раз оказывали ей благотворительную помощь. Увидев их теплоту, эта женщина обратилась к салафизму. Когда мы попытались отговорить женщину от деструктивного пути, подняв теологическую тему, она сказала: «Не утруждайте меня разговорами об акыде и фикхе. Когда я осталась одна с пятью детьми, мне помогли не правительство, а эти братья (салафиты). Если бы государство хотело проявить заботу, где оно было тогда?» Мы начали говорить о том, что многодетным семьям предоставляются социальные пособия от государства, но она даже не стала слушать.
– Приведите, пожалуйста, конкретный пример людей, вставших на путь салафизма по социально-психологическим причинам.
– Однажды в Институт исследования религиозных проблем пришла наша соотечественница, исповедующая салафизм и носящая никах. Если взглянуть на ее прошлое, она раньше вела легкий образ жизни. Во время такого деструктивного образа жизни она познакомилась с парнем, исповедующим салафизм. Этот парень уговорил девушку носить никах, сказав: «Если ты раскаешься, грехи прошлого будут прощены». Сначала девушка немного стеснялась, но потом привыкла к никабу. Когда мы провели психологическое тестирование, выяснилось, что наша соотечественница совершенно не знала религиозного предписания или значения никаба. По сути, для этой девушки ношение никаба было нужно не для угождения Аллаху, а для сокрытия прошлого. Ведь, закрыв лицо, никто не мог упрекнуть ее в прошлом. В этом смысле ношение никаба было для нее выгодно.
Приведу еще один пример человека, вставшего на путь салафизма из-за социально-психологического давления. Один спортсмен, придерживающийся салафитских убеждений, ранее был судим за хулиганство. После выхода из тюрьмы его родственники и прежнее окружение не приняли его должным образом. Таким образом, он некоторое время испытывал одиночество, не находя своего места в жизни. Оставшись без работы и в одиночестве, он встретил салафитов, которые отнеслись к нему с пониманием, сказав: «Если ты раскаешься, прошлые грехи будут прощены», и предложили ему работу охранника в магазинах, чтобы использовать его физическую силу и решительный характер в своих целях. Спортсмен, получивший то, что искал, полностью отдался новой среде, которая вознесла его. Таким образом, он неосознанно попал в ловушку салафизма.
– В каких регионах действуют криминальные группы салафитов?
– По сути, салафиты с жесткими взглядами (такфириты) не признают светское государство. В своем шархе к трактату «Три основы» шейх Салих аль-Усаймин назвал политическую систему, управляемую нешариатскими законами, «тагутом». По этой причине они не подчиняются светскому государству и добровольно совершают некоторые запрещенные законом преступления. Например, религиозные террористы, совершившие теракт в Шубарши в 2011 году, занимались кражей нефти. Они считали свои действия не преступлением, а богоугодным делом. Ведь любое действие против светского государства, которое они считали тагутом, для них являлось джихадом.
В ходе нашей поездки мы убедились в причастности граждан салафитского толка к преступлениям в городе Кандыагаш. Преступники обвиняли не совершающих намаз граждан в том, что они «бейнамазы», и пытались отобрать у них бизнес. За то, что одна пожилая женщина сказала девушкам в никабах: «Какого казаха ты видела с закрытым лицом?», салафиты угрожали: «Мы тебя убьем». После этого мы слышали о нескольких крупных разборках между салафитами и не совершающими намаз гражданами. По словам интеллигенции этого города, для преодоления салафизма в Кандыагаше в первую очередь необходимо уничтожить криминальные группы в городе. «Если криминальные группы будут уничтожены, салафизм исчезнет сам собой», – говорят неравнодушные граждане.
– Не поздно ли мы начали борьбу с религиозным радикализмом?
– Да, мы начали поздно. На самом деле, еще в 1992 году, когда была провозглашена свобода вероисповедания, или даже позже, в 2000-х годах, если бы мы учли религиозную ситуацию, происходящую в дальних и ближних странах, и быстро приняли меры, многие проблемы можно было бы предотвратить. Сейчас, если мы серьезно возьмемся за дело, мы сможем предотвратить. Однако, если бы мы начали раньше, потери были бы меньше. Сегодня некоторые внешние силы, в том числе соседние империи, очень заинтересованы в возникновении угрозы религиозного радикализма в Казахстане. Таким образом, они хотят вмешиваться во внутренние дела. То есть, год от года борьба с религиозным радикализмом становится все сложнее, и его профилактика превращается в нечто невообразимое.
– Где в Казахстане чаще всего расположены очаги религиозного радикализма?
– В целом, в большинстве регионов страны действуют очаги религиозного радикализма. Особенно высок риск религиозного радикализма в городе Актобе, Мугалжарском и Темирском районах, в Атырау, Кульсары, Ганюшкино, городе Жанаозен Мангистауской области, городах Жезказган и Сатпаев Карагандинской области, городе Экибастуз Павлодарской области, городе Аягоз Восточно-Казахстанской области.
– Спасибо за беседу!
E-Islam.kz