(К 25-летию Музыкально-драматического театра имени Қ.Қуанышбаева)
Алдан Смайыл, лауреат Государственной премии, писатель
10 мая 1990 года в городе Целинограде было создано областное казахское общество «Тіл және мәдениет» (Язык и культура), и я был избран его председателем. Обсудив с инициаторами создания общества, в частности, с ответственными работниками областного комитета партии и управления сельского хозяйства Жеңісом Кәрібаевым и Қанат Қалиевым, мы определили основные задачи и цели. Были намечены несколько крупных мероприятий, таких как возвращение исторического названия городу и области, увеличение количества казахских школ и детских садов, открытие национального драматического театра.
Как председатель общества, я решил обратиться к руководству области, чтобы изложить наши цели и интересы. Поскольку решение поставленных задач в конечном итоге полностью зависело от его благосклонности, было бы правильно посоветоваться заранее.
Если не ошибаюсь, 20 мая первый секретарь обкома Андрей Георгиевич Браун принял меня по моей просьбе. Он сидел за столом в кабинете в одной рубашке. Он не встал, лишь кивнул в знак приветствия и сказал:
– Говорите.
Я рассказал об образовании общества, о поддержке со стороны народа, о том, что по просьбе народа мы намерены предпринять такие-то мероприятия и готовимся к ним.
– Прошу прощения, – сказал он. – Все это дела не сегодняшнего дня, а будущего.
Рассмотрим вопрос о возвращении исторического названия городу и области. Хорошо, пусть восторжествует справедливость, я не против. Но подавляющее большинство жителей региона не поддержит это предложение. Слово «Целина» дорого для освоителей целины. Если хотите, это священное слово. Что касается театра, то для его открытия нужна конкретная и веская причина, будь то историческая или культурно-духовная.
– Такая причина есть, – сказал я. Я подробно рассказал о том, когда были открыты первые казахские драматические кружки и первый казахский театр в городе и области, и по каким причинам они были закрыты.
На самом деле, это тоже большая история. Если говорить подробно, то в городе Акмола казахский драматический кружок был создан в 1913 году. Его организовал Абдолла Асылбеков, один из первых казахских публицистов.
По имеющимся у нас данным, кружок просуществовал недолго, Абдолла отправился участвовать в национально-освободительном восстании, начавшемся в Тургае, и кружок распался.
Дальнейшая история театрального искусства в регионе напрямую связана с городом Акмола. Те, кто хорошо знает прошлое города, прекрасно осведомлены о том, что Сакен Сейфуллин в апреле 1917 года создал здесь организацию «Жас қазақ» (Молодой казах) с общественно-политическими и культурными целями. Это было время, когда подающий надежды талантливый поэт, открыв школу Бугылы на берегу Шерубай-Нуры и проработав там год, переехал в Акмолу. Молодежный пыл в сердце, деятельная натура, заложенная в крови, не давали ему покоя, и он с особой энергией активно включился в жизнь города. Он собрал вокруг себя казахскую молодежь и начал говорить о духовной свободе, свободе народа и земли. С этой энергией он написал драму «Бақыт жолы» (Путь к счастью). Именно эту пьесу члены «Жас қазақ» поставили 1 мая 1918 года.
Столь сильное стремление народа к сценическому искусству в конце концов принесло свои плоды. В 1919 году в Акмоле был открыт областной русско-казахский театр. Сам Сакен, успевший в этот период выпустить газету «Тіршілік» (Жизнь), и его первая, потрясшая народ драма оказали особое влияние на это.
У этого первого официального театра, открывшего занавес 3 декабря, не было постоянной сцены. Он перемещался с места на место. Только в 1923 году он обосновался в здании, называемом Народным домом, где были сосредоточены музеи и другие культурные очаги. Через семь лет это здание сгорело.
После этого театр прекратил свою работу. А народ ждали тяжелые времена и страшная война. Все мужчины ушли на фронт. Многие актеры театра ушли вместе с ними.
Забыв о развлечениях и пребывая в унынии, народ в 1942 году не мог посещать спектакли театра, эвакуированного из захваченного врагом Ворошиловграда, или город не финансировал его, и он, не найдя пристанища, уехал в Махачкалу. В следующем, 1943 году, руководство области неожиданно вновь открыло бывший русско-казахский театр.
Нашлось и подходящее здание. Здание, которое до революции было женской семинарией, было надстроено и перестроено, и полностью передано театру.
Время шло неумолимо. Страшная война также закончилась победой. Народ начал собираться с силами и купаться в лучах мирной жизни. Семьи, чьи мужчины вернулись с фронта живыми и невредимыми, радовались, как безбрежное море, а те, кто получил похоронки, находили утешение в благополучии страны. Песня звучала беззаботно, кюй игрался без вздохов, и театр тоже приспосабливался к новому, светлому периоду. Неожиданно было принято решение о закрытии казахской труппы. Причина – якобы она не смогла себя финансово оправдать.
На самом деле, это было лишь пустое оправдание. Не было и до сих пор нет театра, который бы не получал финансирования из бюджета и существовал только на собственные доходы. Коммунистический режим, одержав победу в войне, возродил политику расовой дискриминации, проводившуюся до этого с большой жесткостью. Была развязана бескровная война против национального языка, национальной культуры и истории.
Казахское сценическое искусство в регионе, просуществовав некоторое время, то поднимаясь, то спотыкаясь, в конце концов прекратило свое существование, в то время как русский театр процветал. В том же 1955 году ему было присвоено имя вождя пролетарских писателей Максима Горького, и он окончательно обосновался в нынешнем здании. Этот дом, построенный в 1909 году для семинарии начальником городского управления, крупным предпринимателем С. Кубриным, был приспособлен для театра, капитально отремонтирован, приглашены мастера сцены из Москвы и других городов, обеспечены все необходимые принадлежности.
Вот через такие перипетии прошел казахский театр.
– Понятно, – сказал Андрей Георгиевич. – Нужно вновь открыть казахский театр, который был намеренно закрыт под предлогом нехватки денег. Так?
– Да. Именно так.
– По сути, этим вопросом должен заниматься областной исполнительный комитет. Я дам им рекомендацию. Пусть изучат, примут решение.
На этом разговор, не принесший утешения, закончился.
На следующий день я собрал членов правления общества. Обсудив разговор с двумя секретарями обкома, мы составили список старейшин, которые должны были пойти к Андрею Георгиевичу, и связались с ними. Одни согласились, другие нашли предлог. Отобрав лучших, мы сформировали группу, в которую вошли руководители общественных организаций, главный редактор областной газеты «Коммунизм нұры», ученые старшего поколения, руководители общества «Тіл және мәдениет».
Прошла неделя. В обкоме каждый день собрания, каждый день совещания. Тем временем создается республиканское общество, проводится организационное собрание. Меня пригласили в Алматы, так как там должны были присутствовать представители областей. Браун принял нашу подготовленную группу, когда мы были там. «Я уже говорил областному исполнительному комитету, и еще раз скажу», – ответил он.
Вскоре после этого заместитель председателя исполнительного комитета Раушан Қанапиянова пригласила группу, которая была у Брауна. Мы поспешили, надеясь на добрые вести.
– Вы знаете нынешнюю ситуацию, – начала она разговор. – Мы переживаем трудные времена. В такое время открытие театра может оказаться тяжелым. Давайте лучше чаще приглашать казахские театры из республики. Есть и другие национальные очаги культуры, они тоже будут приезжать.
– Нет, – дружно ответили мы. – Нам нужен собственный театр. Если вы не решите вопрос, мы поедем в Алматы. У нас нет другого выхода.
Стало ясно, что первый секретарь обкома не дал конкретного поручения. Пока мы думали, что делать, и стоит ли снова обращаться к нему, нас пригласил Қайсар Омаров. Он сообщил, что Андрей Георгиевич узнал о нашем разговоре и, подумав, сказал Қайридену Кәрібаеву, что он поддерживает предложение казахского общества.
– Дальнейшая судьба театра в его руках, – сказал он.
В это время председателем областного исполнительного комитета был Қайриден Кәрібаев, уроженец Акмолинской области. Это был человек, любящий казахов, ранее руководивший крупными районами, такими как Атбасар, Тенгиз. Мы решили, что будет принято правильное решение и оно не затянется надолго. Так оно и случилось. 28 июля 1990 года было принято решение областного исполнительного комитета о создании областного казахского музыкально-драматического театра.
В то время в областном исполнительном комитете произошли кадровые перестановки. Раушан Қанапиянова уехала учиться в Москву, а на ее место пришел Сайлау Байболов. Я знал этого человека уже давно. Он родился и вырос в Ерейментау, одном из древних регионов бескрайней казахской степи. Он хорошо разбирался в истории региона, был патриотичным человеком с опытом руководящей работы. Он помогал нам, когда это было необходимо, и без проблем решал все вопросы, связанные с театром. А работы было много. Театральному очагу нужно было здание, оборудование, руководитель…
В те дни к Сайлау обратился театральный специалист по имени Жамбылбек и предложил себя на должность главного режиссера. Если не ошибаюсь, он был из Костаная. Я же считал, что на это место подходит Жақып Омаров, главный режиссер областного драматического театра имени Сакена Сейфуллина в Караганде. Он подумал и согласился.
У этого выбора была своя причина. Расстояние между Карагандой и Акмолой небольшое. Жақып каждый год приезжал со своими актерами. Для казахов города, где не было театра, каждая их поездка была праздником. Народ собирался на их спектакли. То они переживали за судьбу Акана сері и Актокты, то за Шокана, то за Зауреш.
Так мы привязались к театру соседнего города. Было видно, что такие актеры, как Рамазан, Сердеш, Қайрат, Шәміл, Кеңес, были от природы талантливы. Первые трое также были сильны в пении. Честно говоря, я остановился на Жақыпе и ради них.
Получив согласие Сайлау, я связался с Карагандой. Я позвонил в приемную главного режиссера областного драматического театра имени Сакена Сейфуллина.
– Жақаң сегодня у нас не работает, – сказала женщина, поднявшая трубку.
– Он сменил место работы?
– Да.
– Где он сейчас?
– В театре имени Ауэзова в Алматы.
Оттуда меня направили в Шымкент.
В Шымкентском театре сказали, что он не всегда присутствует на работе, приходит только на репетиции. Я спросил его номер телефона, но сказали, что у него нет личного кабинета. Тогда я оставил свой адрес и попросил передать ему привет.
На следующий день Жақып позвонил. Узнав об открытии театра в Акмоле, он сказал:
– Я быстро приеду.
– Приезжайте, если выполните одно наше условие, – сказал я.
– Какое?
– Привезите ведущих актеров Карагандинского театра.
– Я ушел оттуда… Поговорю.
Через три дня он снова позвонил.
– Я на железнодорожном вокзале Целинограда. Где находится ваше рабочее место? – спросил он.
– Вы не найдете, я сам приеду, – сказал я, удивленный. Я не ожидал, что он приедет так внезапно.
В тот день мы долго сидели и разговаривали дома. Я не спрашивал, почему он уехал из Караганды, он сам не сказал. В ходе разговора я понял, что он приехал, будучи уверенным, что обоснуется в Акмоле. Он попросил меня познакомить его с руководством области и города. Я снова напомнил ему об условии.
– Поезжайте в Караганду, поговорите с Рамазанами, уговорите их приехать к нам, – сказал я.
На следующий день он уехал туда и вернулся через два дня.
– Ваше условие будет выполнено, все названные вами актеры приедут, – сказал он уверенно.
Слово – закон, мы сдержали свое обещание, он был назначен главным режиссером театра. Он с энтузиазмом взялся за работу. Через Сайлау Байболова он успешно решал свои задачи. Одно из двух зданий, построенных в центре города, было передано под общежитие, другое – под мастерскую. После этого начали приезжать и актеры из Караганды. Со временем им было предоставлено 15 квартир. Жақып получил четырехкомнатную квартиру.
Устроившись таким образом, Жақып уехал в Алматы, чтобы решение Министерства культуры о его назначении главным режиссером Целиноградского областного исполнительного комитета было утверждено.
Придя домой и ужиная, я услышал звонок телефона. Звонил он.
– Алдан, – сказал он взволнованно. – Я не прошел коллегию Министерства. Люди, к которым я обращался за поддержкой, не помогли. Что будем делать?
Что я мог сделать, у меня не было связей в министерстве. Руководивший им Қанат Саудабаев был человеком, которого я никогда в жизни не видел. Я даже не знал имен его заместителей.
Сказав это Жақыпу, я услышал его возмущенный голос.
– В любом случае, нужно найти выход. Если вы попросите Брауна, министерство уступит, – предложил он неудобную просьбу. Обращаться с такой просьбой к первому секретарю обкома было неуместно.
– Я не могу к нему обратиться, – сказал я.
– Значит, я останусь ни с чем? – огорчился Жақып.
– Я поговорю с ребятами, с которыми учился в Алматы, потом свяжитесь со мной, – с трудом остановил я его.
Через некоторое время я позвонил поэту Нурлану Оразалину. Мы вместе окончили филологический факультет Казахского государственного университета. Пять лет мы не расставались. Сағат Әшімбаев, Әшірбек Көпішев, Сайлау Жұмабеков, Әділбек Тауасаров – все мы были как братья.
Нурлан был дома.
– Что случилось? – спросил он. – Ты звонишь посреди ночи.
Я рассказал о звонке Жақыпа и о том, что он не прошел коллегию Министерства культуры.
– Ты сделай так, – сказал Нурлан. – Пусть Жақып пока останется в Алматы. Я выясню ситуацию. Вы так стараетесь, открываете театр, я сделаю все, что в моих силах. Только не говори ему, что говорил со мной. Я сам сообщу ему.
Прошло около трех дней. Жақып часто звонил. «Подождите», – говорил я. Тем временем позвонил и Нурлан.
– Я решил вопрос. Я убедил членов коллегии, – сказал он.
Больше ничего не сказал. Не объяснил, почему министерство отнеслось к нему с неприязнью. «Это было нелегко», – и все.
– Спасибо! – сказал я. – Ты, наверное, обошел много порогов. Да вознаградит тебя Аллах!
* * *
После возвращения Жақыпа в город он не звонил, я сам его разыскал.
– Говорят, что театру нужно отдать кинотеатр «Октябрь». Пойдемте вместе посмотрим, – сказал я.
Мы встретились там. Он ничего не сказал о своей поездке в Алматы. Мы встретились с представителями областного и городского исполнительных комитетов, членами правления общества «Тіл және мәдениет» Қанат Қалиевым и Жеңісом Кәрібаевым, и когда они пришли, мы вошли внутрь.
Здание, построенное тридцать-сорок лет назад, было в ветхом состоянии. Пол в зрительном зале скрипел. Стулья тоже были старыми. Состояние сцены было таким же. Служебные помещения были темными и холодными.
Жақып долго осматривал и сказал: «Если провести капитальный ремонт, то подойдет».
– Пока найдут средства на полный ремонт, пока закончатся строительные работы – сколько времени пройдет?! – сказал Жеңіс. – Что еще есть, давайте еще посоветуемся с вышестоящими.
Все мы остановились на этом и подошли к Сайлау Байболову.
– Это единственное подходящее здание для театра в центре, – сказал он. – Есть еще одно удобное здание, кинотеатр «Шолпан», но оно на окраине.
– А Дворец железнодорожников? – спросил Қанат.
– Он тоже ветхий и далеко от центра, – возразил Жеңіс.
После того, как областной исполнительный комитет принял решение об открытии казахского театра, на заседании правления общества, посвященном этой нашей победе, возник вопрос о том, какое здание будет подходящим, и у меня зародилась мысль: она до сих пор живет во мне. Услышав ее, я колебался: «Это вообще нормально?!» Я решил высказать ее здесь. Посмотрим, что скажет заместитель председателя комитета, обладающий властью и влиянием.
– Давайте не будем ломать копья из-за «Октября», «Шолпана», Дворца железнодорожников. Давайте отдадим театру здание городского комитета партии в самом центре города.
Все резко обернулись.
– Вот это да, – сказал Сайлау.
– Если падать, то с нар. Правильно, – сказал Қанат.
– Как только эта мысль пришла мне в голову, я специально осмотрел его. Там есть актовый зал более чем на двести человек, сцена среднего размера, достаточно служебных кабинетов. Самое главное – оно новое, блестит, – сказал я.
– Я тоже это знаю, – сказал Сайлау. – Как вы собираетесь сдвинуть городской комитет партии с места?
– Это здание изначально строилось для городского народного контрольного комитета. Партийный комитет переехал туда, заняв его. Пусть вернется туда, где он находился раньше, в здание нынешнего управления сельского хозяйства, – сказал я.
Если смотреть на эти дни глазами сегодняшнего, уставшего человека, то мы горели энтузиазмом. Мы делали невозможное, совершали неустанный труд. В конце концов, наше требование было удовлетворено. Но это не далось легко. Первый секретарь городского комитета партии того времени Осипенко уперся: «В Целинограде семнадцать тысяч коммунистов. Я выведу их на митинг, но не освобожу кабинет!» К нему присоединились ярые коммунисты, изначально враждебно настроенные к казахам. Они хотели притеснить русский драматический театр имени Горького. «Пусть идут туда. Им достаточно ставить спектакль раз в какое-то время», – шумели они. Но перед пробудившимся народом они в конце концов склонили колени. В то время казахский театр торжественно въехал в новое здание, которое казалось ханским дворцом, расположенное в самом центре города.
* * *
Радость от исполненной национальной мечты была безгранична, мы ликовали. Театральный коллектив также с особым рвением приступил к работе. Наши желанные актеры Рамазан, Сердеш, Қайрат, Шәміл и другие получили удобные квартиры в районе Жастар и порхали, как птицы. Народ с нетерпением ждал первого спектакля. И этот день настал. 15 ноября 1991 года театр открыл свой занавес драмой Габита Мусрепова «Ақан сері – Ақтоқты».
В эти дни общество «Тіл және мәдениет» было занято еще одним очень важным делом. Мы собирали подписи у народа для возвращения исторического названия городу и области Акмола, в основном работая в районах. Силети, Ереймен, граничащие с Павлодаром, Атбасар, граничащий с Костанаем, Буланды, граничащий с Кокшетау – объехать все это было непросто.
Так, находясь в разъездах, мы и не заметили, как прошли два года. В 1993 году, когда городу и региону было возвращено их исконное название, из Алматы прибыл заместитель министра культуры Әшірбек Сығай. «Он в театре, собирает людей. Вас тоже пригласили», – сказали мне, и мы пошли. На месте была и заместитель акима Акмолинской области Светлана Жалмағанбетова. Были и представители интеллигенции города.
Когда все приглашенные собрались, мы расселись в зрительном зале. Әшірбек рассказал о своей должности и о том, с какой просьбой-поручением он прибыл в Акмолу. Он предложил присвоить театру имя Қалибека Қуанышбаева. Мы сказали, что остановились на Ильясе Есенберлине.
Мы были возмущены тем, что министерство так столкнуло духи. Как можно оттолкнуть Калекена, которого почитает весь казахский народ?! Как можно отодвинуть Илекена, которого уважает весь народ?!
Однако власти, которые могут сказать «так решено», не было. Имя Қалыбека Қуанышбаева было присвоено театру, но с одним условием. В честь 100-летия выдающегося актера Жақып и ведущие актеры должны были быть награждены. Әшірбек заверил, что так и будет. Так оно и случилось.
Сегодня этому театру с такой бурной историей исполняется 25 лет. Изменились время и страна. Акмола стала столицей, театр – столичным очагом сцены. Его дальнейшую историю пишет следующее поколение.