Анар Фазылжан, заместитель директора Института языкознания имени А. Байтурсынова:
— Президент исследовательского центра «Никко» в Японии Мориату Минато родился в Китае. В очень раннем возрасте он вместе с родителями эмигрировал в Японию. С тех пор он не говорил по-китайски. Через несколько лет он приезжает в Китай в командировку. Поверите ли вы, но когда он приехал в Китай, он вдруг заговорил по-китайски. Окружающие были удивлены. Ребенок, на каком бы языке он ни говорил первым, на каком бы языке ни начал говорить, он не забудет его на всю жизнь. А мы, не говоря уже о школе, начали обучать трехъязычию детей, у которых еще не сформировалась речь в детском саду, и знакомить их с миром. Ученые также говорят: «Только человек, который в совершенстве владеет родным языком, может в совершенстве овладеть иностранным языком». Каково ваше мнение по этому поводу?
Многоязычие должно служить государственному языку!
— Мы исследовали этот вопрос, и хотя это нельзя считать фундаментальным исследованием, завершенным до конца, мы многое почерпнули из изысканий всемирно известных авторитетных ученых в области психолингвистики и психологии речи, таких как известный психолингвист Ж. Пиаже, выдающийся психолог Л. Выготский, неогумбольдтианский лингвист Л. Вайсгербер. Почему мы рассматривали этот вопрос, спросите вы? Не секрет, что сейчас у нас официально введено трехъязычие. Об этом впервые заговорили в 2004 году. На начальном этапе, когда в Казахстане начали говорить о необходимости внедрения трех языков в систему образования, этим вопросом в нашем обществе в основном занимались русскоязычные ученые. Они утверждали, что проекты полилингвизма и официальной поддержки многоязычия в Европе и России очень полезны. Тогда я задумался: одинаково ли положение доминантных языков там, то есть официальных языков европейских стран и государственного языка России — русского языка, и положение государственного языка у нас — казахского языка? Конечно, нет. Следовательно, правильно ли нам безоговорочно опираться на опыт многоязычия этих стран? Чтобы найти ответ на этот вопрос, пришлось провести исследования, связанные с трехъязычием.
Этот вопрос был рассмотрен под другим углом в 2007 году. Тогда в Послании Президента страны был поднят вопрос «национальной идеи», «проекта трехъязычной культуры». По лингвистическим основам национальной идеи наш Институт представил серию крупных исследований. Таким образом, мы выиграли грант. В 2007 году в мировой политике доминировала мультикультуральность, поэтому ни одно исследование, касающееся языкового разнообразия, не могло обойти это стороной. Чтобы найти национальную идею общества, нужно знать состав этого общества. В нынешнюю эпоху глобализации преобладают общества, состоящие из нескольких малых культур. Поэтому пришлось исследовать феномен мультикультурализма, лежащий в основе многоязычного общества. Мультикультурализм, с одной стороны, является понятием, характеризующим общество, состоящее из представителей различных культур, а с другой стороны, означает политику государства, отвечающую этому явлению. Будучи лингвистом, возможно, мое исследование этого политического явления не будет иметь особой ценности для политологов и культурологов. Тем не менее, поскольку для раскрытия тайн языковых проблем и определения структуры понятия национальной идентичности необходимо знать структуру общества, пришлось рассмотреть многокультурность. Наше общество также является мультикультурным. Таким образом, я искал типы и виды мультикультурных обществ. Я попытался определить, к какому типу мультикультурализма, и в частности, к какому виду, относится наша страна Казахстан. Мы рассмотрели, является ли наша политика политикой, соответствующей нашей уникальной мультикультуральности, или же в ней есть недостатки, которые ее не учитывают.
Там, где существует мультикультурализм этнического характера, существует и многоязычие. Затем мы сравнили многоязычие в разных регионах. Таким образом, мы изучили вопрос о том, как сохранить и укрепить национальную идентичность с точки зрения трехъязычного образования и мультикультурализма. В мире нет общества, говорящего на одном языке и состоящего из одной нации. Даже в обществе, состоящем из одной нации, возникают несколько групп с политическими амбициями, состоящих из нескольких крупных социальных групп. Или, даже если у них нет политических амбиций, выделяется социальная группа с сильным культурным влиянием. Таким образом, возникает культурное разнообразие. Было установлено, что европейские страны и любые другие государства, поддерживая или не поддерживая многоязычие в своей стране, направляют многоязычие только в одном направлении: компоненты многоязычия служат обогащению основного языка. В любом государстве все равно будет основной национальный язык. Он будет доминантным, то есть преобладающим языком в общественно-социальной и политической жизни. В некоторых странах его называют государственным языком, в других — официальным. Проще говоря, это главный язык, и многоязычие служит обогащению главного языка и должно служить ему.
Ситуация в таких странах Европы, как Швейцария или Канада, несколько иная. Причина многоязычия, которое там сравнительно равноправно, связана с локальным (изолированным) проживанием одноязычных этноколлективов с равными политическими и культурными позициями в кантонах. Например, если я не ошибаюсь, в Швейцарии 4 языка являются официальными. Все 4 имеют равный политический статус. Франкоговорящие сосредоточены в одном кантоне, англоговорящие — в другом. Возможно, к настоящему времени они уже интегрировались. Но такое многоязычие не представляет опасности для любого из официальных языков Швейцарии. Потому что английский, французский, немецкий языки — это гомогенные языки. Они развивались вокруг одной религии, языки одной христианской цивилизации. Несмотря на разное произношение и написание, у них общий корень лексики. Если кыргызы, казахи, узбеки соберутся и поговорят, мы поймем друг друга. Все они однородны, поэтому, если один язык станет доминирующим, это не нанесет существенного ущерба другим. Потому что, хотя их происхождение одно, они также схожи с точки зрения современной европейской культуры: одеваются одинаково, думают одинаково, воспринимают мир одинаково. Конечно, есть небольшие различия. Без таких различий нации бы не существовало. Правильно ли нам просто перенимать их политику? В нашем случае требуется другая политика в отношении многоязычия. Казахский язык — жемчужина тюркской цивилизации, язык, обогащенный исламскими ценностями. Русский язык — язык, прославляющий православные ценности. На основе православия возникла кириллическая письменность. Английский язык стал вестником ценностей католического и протестантского направлений христианства, языком современной западной цивилизации и даже глобализации. У каждого из них разное происхождение и разная прагматика в основе.
Ребенка нужно сначала питать родным языком
— В конечном итоге вы говорите, что религия играет важную роль?
— Если посмотреть на историю человечества, известно, что в течение долгого «периода» после мифического сознания царило религиозное сознание до формирования научного сознания. Религия играла огромную роль в государственном управлении. Человечество прошло через период, когда религия управляла всеми сферами. Поэтому вы не сможете полностью понять историю письменности без религии, вся письменность возникла в то время. Мы говорим как лингвисты, а не как религиоведы.
Итак, в Казахстане необходимо создать собственную модель многоязычия. Наше мультикультурализм также должен быть особенным, уникальным. Единственное государство, которое приняло мультикультурализм как приоритетное направление государственной политики, — это Канада. В 2004 году на заседаниях ООН было заявлено, что мультикультурализм должен стать приоритетным направлением всех государств. Затем это было прекращено в 2009 году. Мультикультурализм имеет два значения: одно — название объективного явления — наличие различных культур в одном обществе. Второе — официальная политика, принятая в отношении этого. Существует множество форм мультикультурализма как политической позиции: радикальный мультикультурализм, либеральный мультикультурализм. Мы не относимся ни к одному из них. Исторические причины формирования различных культур в нашем пространстве отличаются от причин других. Взаимоотношения наших этносов также являются уникальным феноменом. Поэтому нельзя опираться на зарубежный опыт. Нам нужно думать своей головой. Нам еще предстоит подумать о том, как организовать и управлять казахстанским мультикультурализмом в политической системе и социальном пространстве в соответствии с нашими национальными интересами, и, соответственно, как внедрить многоязычие и заставить его работать на наши интересы. Английский язык нужен, русский язык нужен, но как использовать их в интересах казахского языка? При выборе модели многоязычного образования мы должны тщательно обдумать, не нанесем ли мы ущерб нашему языку. Потому что, если сравнить положение нашего языка с положением русского и английского языков в компонентах многоязычия, которые сейчас планируется внедрить в систему образования Казахстана, мы увидим, что он находится в гораздо менее выгодном положении, чем они.
Рассматривая этот вопрос, я столкнулся со следующей проблемой. Например, с какого возраста начинать обучать ребенка иностранному языку? В интернет-пространстве и в мировых исследованиях ученые разделились на два лагеря. Позиция первой стороны такова: «Современного ребенка нельзя сравнивать с ребенком прошлого. Окружающая среда современного ребенка полностью изменилась, все стало технизированным, ребенок адаптируется к этому. Ребенок, освоивший язык техники с рождения, легко выучит другой язык.
Современный ребенок осваивает различные операции с новой техникой еще до того, как начнет говорить. Мышление у него совершенно другое, чем у ребенка прошлого. Поэтому, если правильно использовать и обучать его, можно обучить любому языку. Лучше учить нескольким языкам с раннего детства, с двух лет, даже с одного года». Вторая группа утверждает, что нельзя учить другому языку, пока ребенок полностью не усвоит всю структурную систему родного языка. Я ломал голову, чье мнение правильное. Проанализировав, я увидел, что все, кто придерживается первого мнения, — это ученые из стран, состоящих из кантонов, из однородной культуры, исследовавшие ситуацию там. Большинство из них. А те, кто говорит «нужно сначала освоить родной язык», — это ученые из обществ, подобных нашему, которые живут на своей исконной этнической территории и вынуждены взаимодействовать с другими культурами по внешнеполитическим причинам. Например, в Европе существует такой принцип. Чтобы научить ребенка двум языкам, говорят: «один родитель — один язык», отец с детства общается с ребенком только на английском, а мать — только на французском. Таким образом, ребенок не путается.
А в нашей социальной среде трудно повсеместно применять такой метод. В результате ребенок становится жертвой «принудительного» обучения двум, а то и трем языкам в школе и детском саду без системы. В его неокрепшее сознание представление о мире поступает то через канал родного языка, то через канал русского или английского языка с совершенно иной звуко-интонационной системой. Отсюда и возникает явление «полуязычия». Если ребенок с раннего детства воспринимает 2-3 языка без системы, он становится личностью с полуязычием. Например, моя дочь сейчас учится в 1 классе, изучая три языка как отдельные предметы, и начала говорить так: «У меня қасымда бойым бар». «У меня» — по-русски, «қасымда» — по-казахски, «бой» — по-английски, ребенок. Затем я подумал, что она имеет в виду «у меня растет тело», и сказал: «Да, у тебя есть тело, оно растет». Оказалось, дочь поправила меня, сказав, что я ничего не понимаю. «Бой» означает «мальчик», она дала русское название этому слову. Таким образом, она не может различить, какое из трех слов — «мальчик», «boy», «бала» — является единицей ее родного языка. Вот первый признак трехъязычной личности с полуязычием, и если задуматься о последствиях, то опасностей много. А в Европе для изучения нескольких языков отец говорит на одном языке, мать — на другом. Тогда он формируется как двуязычная личность, а не как полуязычная. Сейчас многие ученые говорят о недостатках этого метода.
Размышляя об этом, я пришел к выводу, что если мы хотим воспитать наше поколение как представителей родной культуры, как личностей, которые сохраняют, развивают и совершенствуют нашу национальную идентичность, то мы ни в коем случае не должны учить иностранному языку, пока у ребенка не сформируется система родного языка. Когда я высказываю это мнение, мои оппоненты говорят: «Вы против изучения иностранных языков», «Вы против развития казахов». На самом деле это не так, нужно учить иностранные языки, обучать им, наоборот, это мера, необходимая для овладения иностранным языком — сначала полностью освоить родной язык, тогда другой язык спроецируется на систему родного языка, и его будет легко освоить. В наше время, хотя и возможно прожить качественную жизнь, зная только казахский язык, несомненно, владение русским и английским языками увеличит наш социальный капитал. Сейчас мы получаем информацию из русскоязычного пространства. Потому что это «донорское» пространство. Хотя весь поток информации в мире на английском языке, вы не можете сразу перевести его на казахский. Потому что у вас пока нет инструментов и каналов для его получения. В Казахстане также не хватает специалистов, говорящих по-английски. Наше общество двуязычное. Не только поколение советского периода, но и поколение независимости двуязычное. Это тоже наша выгода. Однако из-за недостатков в методах изучения языков мы не должны наносить ущерб процессу формирования и укоренения родного языка в сознании целого поколения. Потому что этот процесс тесно связан с формированием национальной идентичности в сознании ребенка. Например, психолингвист Ж. Пиаже говорит: «Национальная идентичность ребенка формируется в возрасте 9-12 лет». Национальная идентичность изначально признается как психологический феномен: привязанность личности к определенной ситуации, сообществу, коллективу. Осознание себя представителем, членом чего-либо, сторонником. Например, после рождения ребенок начинает задумываться о том, кто он. И в возрасте 9-12 лет он понимает, к какой нации, культуре принадлежит. На это влияют прежде всего язык, среда, общество. Например, если дедушка и бабушка, родители дома говорят по-русски, ребенок вполне может считать себя русским. Существуют научные эксперименты, подтверждающие такие факты.
Национальная идентичность, по мнению ученых, состоит из трех основ. 1) Генетическая идентичность, 2) культурная идентичность, 3) языковая идентичность. Например, чтобы личность считала себя представителем казахской нации, она должна быть казахом по происхождению от отца и матери. В культурном плане он должен здороваться рукопожатием со словами «Ассалаумағалейкум!», его сидение, поведение, отношения с другими должны соответствовать принципам казахской культуры. Что касается языковой идентичности, то на том языке, на котором он говорит, он считается представителем этой нации. Когда речь идет о том, какой из этих трех компонентов является наиболее важным, ученые приводят следующие факты. Например, если человек имеет происхождение, культуру, присущие этой нации, но говорит на другом языке, будет ли такой человек идентифицировать себя со своей нацией? Некоторые говорят: «Мой отец казах, моя мать казашка, я ем казы-карта», но дома говорят по-русски. Сможет ли такой человек полностью идентифицировать себя с казахской нацией? Возможно, не полностью, а частично. Таким образом, ученые пришли к следующему выводу: из компонентов национальной идентичности наиболее универсальным, наиболее важным, опорой является языковая идентичность. На каком языке вы говорите, на каком языке вы думаете, на том языке вы считаетесь представителем нации, которая его создала. Чтобы ребенок идентифицировал себя со своей нацией, он должен говорить на родном языке до 9-12 лет. Лев Выготский — ученый, исследовавший психологию речи. Он также сказал: «В голове ребенка язык формируется как система». Как документы хранятся в файлах и папках, вся система языка должна упорядоченно формироваться в сознании ребенка. Это процесс, происходящий в определенном возрастном диапазоне. В первую очередь формируется интонационно-звуковая система. Через интонацию и звуки он воспринимает слова, эмоции. Например, в ходе эксперимента ребенок, которому сказали доброе слово с плохой интонацией, заплакал, наоборот, ребенок обрадовался, когда ему сказали плохое слово с хорошей интонацией. Следовательно, в сознании ребенка в первую очередь формируется система интонации и звуков. Затем формируется семантика слова, состоящего из звуков. Таким образом, морфологическая, словообразовательная, грамматическая система также устанавливается по своей системе. Период формирования языка, по словам Л. Выготского, составляет 8-12 лет. Таким образом, если в ходе этого процесса ребенку насильственно и систематически преподают другой язык, существует большой риск того, что он станет личностью с полуязычием.
Потеря языка — потеря человеколюбия
— Процесс сохранения родного языка также происходит в некоторых арабских странах. До сих пор мы считали эти страны страной с богатым языком, на который ниспослался Коран. Стремление знать английский язык, унижение тех, кто не знает английского, наблюдается и у арабов. Проблема, кажется, в науке. На каком бы языке ни была наука, потенциал этого языка будет выше. Как вам известно, у нас начали обучать точным наукам на английском языке. Не станет ли английский язык языком казахской науки в будущем? Мы знаем наших ученых, которые защитили научные диссертации на научном синтаксисе (казахском языке).
— Некоторые мои знакомые, которые не говорят на своем языке, говорят мне: «Зачем тебе казахский язык, если ты знаешь английский, ты получишь доступ к большому количеству информации, узнаешь столько удивительных вещей. Это язык науки. Немцы и японцы пишут на английском. А кому нужен наш язык в будущем?» В этот момент вы теряете почву под ногами и задумываетесь. Я представил, как бы я жил, если бы из моего мозга удалили весь казахский язык. Я представил, как бы это было, насколько позволяли мои фантазии объективную ситуацию. Это показалось не очень приятным, даже трудным. Потому что тогда я стал бы человеком Запада, одевался бы по-европейски, жил бы по-европейски. Я не скажу пришедшему в дом человеку «садитесь». Если он придет в неурочное время, я провожу его до двери. У них такая культура. Когда приглашают на чай, я даю только чай. Казахи приглашают на чай, а потом дают мясо. Оказалось, дело не только в языке. Например, этот мир общий для всех нас. Всевышний создал тебя и дал тебе жизнь. Теперь ты познаешь этот мир. Раньше я думал, что все люди воспринимают мир одинаково. Оказалось, что все люди воспринимают мир по-разному. Поскольку все люди воспринимают мир через язык, на котором они говорят, их восприятие также различается в зависимости от их национальности. Например, какие ассоциации возникают при произнесении слова «береза»? Какие мысли возникли у вас, когда вы услышали слово «береза»?
— Мне вспоминается «Жапырақ жүрек жас қайыңы» М. Макатаева.
— Когда я слышу «береза», мне представляется «одиночество». Представляется «крепкое, сильное дерево». Но ассоциация «женщина» не возникает. А если русским сказать «березка», в их сознании неизбежно возникает ассоциация «нежная женщина». Например, если я скажу «Ботагөз», казахи представят красивую девушку с ясными глазами. А если я скажу русскому «верблюжьи глаза», он ни за что не представит красивую девушку. Если я скажу русскому «зеленоглазая», перед его глазами возникнет образ красивой девушки. А если я скажу казаху «көк көз қыз» (голубоглазая девушка), он не представит красивую девушку. Он не будет ее любить, считая, что у нее глаза как соль. Это сила языка. Язык подобен утробе матери. Ты питаешься от нее. Ты познаешь мир через это питание. Это системно исследовал первым немецкий ученый Гумбольдт в лингвистике. Затем его ученики, такие как Л. Вайсгербер. Они говорят: «Мы думаем, что живем своей судьбой. На самом деле это не так. Мы принадлежим к какому-либо языковому сообществу, есть язык, на котором говорят в этом языковом сообществе, у этого языка есть своя судьба, мы живем в рамках этой судьбы. Мы не знаем, куда она нас приведет». Именно после таких исследований экономика немцев также поднялась, и такая научная область, как лингвоэкономика, хорошо развилась в Германии. Потому что эти исследования принесли свои плоды, и поскольку они научили любить Родину через язык, их экономика также поднялась. Если мы тоже хотим заявить о себе миру и поднять нашу экономику, мы должны понять, что с другим языком, другой культурой мы никуда не денемся. Ты проявишь себя только своим языком, своей культурой. Например, если информации на казахском языке мало, а на русском языке много, и я стану русскоязычным. И отдам ребенка в русскую школу. Тогда кто я? Я человек, покинувший лоно своей матери. Человек, устремившийся к чужой культуре. Я не смогу влиться в русское культурное пространство, будучи таким же, как они, они меня не примут. Даже если примут, я буду на периферии. Иван я не нужен. У него есть тысяча своих Иванов. Джон тоже не нуждается во мне, у него тоже есть тысяча своих Джонов. Даже если я вырвусь вперед среди них, я буду один. Например, в США много ученых из разных стран. Они развивают науку, но их труд развивает культуру англоязычного пространства, а не культуру своей нации. Они сами становятся представителями этого культурного пространства. Они служат этому пространству. Таким образом, они отделяются от своего этноязыкового сообщества. Даже в этом случае они живут в комфорте, у них есть машина, дом, все необходимое для радости жизни. Они живут в развитом, комфортном городе за рубежом, у них все хорошо в быту, но они лишаются уникальных ценностей, присущих только их культурному пространству. С этой точки зрения, главная ценность, которая прославляется на казахском языке и через казахский язык, — это человеколюбие. Казахская культура — это человеколюбивая, жизнелюбивая культура. Представьте себе, вы лишились человеколюбия. Нужна ли вам такая жизнь? Возможно, сейчас вам не нужно любить людей, любить жизнь, но я думаю, что когда вы останетесь одни, стремясь к комфортной жизни, вы поймете, что все это было напрасно. Любой язык имеет свои преимущества, свои качества, которые он дает человеку. Не секрет, что все языки — творения Аллаха. В Коране есть сура, гласящая: «Я создал народы и племена, чтобы они познавали друг друга». Любой язык имеет свои свойства, и я думаю, что вы должны знать этот язык и служить ему, если вы созданы как носитель этого языка. Если вы уйдете от этого языка, вы нарушите Великую программу. Вот в чем, я думаю, генетический код языка. Если вы его нарушите, изменится и ваша судьба. Если мы хотим развивать казахский язык, мы должны любить свой язык и работать над его улучшением. Если мы оторвемся от родного языка, думая, что язык здесь лучше, и от него можно многому научиться, то это признак нашей слабости.
— Я обрадовался, что мой ребенок начал говорить на родном языке. Но это не радость, а беда. Ты сам казах, а радуешься тому, что твой ребенок начал говорить по-казахски. Однажды, читая Акселеу Сейдимбека, я узнал, что с ним произошло нечто подобное. Он радовался своему внуку, который приехал из аула и выучил казахский язык. Моему старшему сыну исполняется пять лет. Он изучает английский язык в детском саду. У нас доминантный язык — казахский. Но чтобы расширить кругозор моего ребенка, нужны казахские книги, казахские ресурсы, казахские мультфильмы. Ләйла Сұлтанқызы говорит: «Нельзя перекладывать воспитание на «Балапан», родители должны заниматься этим сами». Она совершенно права. Где мы возьмем необходимые ресурсы для подрастающего поколения?
— Кроме государства, никто не выделял средств на развитие казахского языка. И не будет выделять. Лично я обращался за поддержкой языка повсюду. Таких, как я, много. Все говорят то же самое. Бизнес еще не созрел для такой спонсорской деятельности. У нас сильное патерналистское отношение к государству. Государство для тебя как отец. Если твой ребенок заболел, виновато государство, если ты не знаешь казахского языка, виновато государство. Мы так думали во времена Советского Союза, потому что нас так воспитали. Сейчас мы должны действовать сами. Отсутствие ресурсов понятно. Вы не можете получить дивиденды от языка. Сейчас время глобализации, время мгновенной выгоды. Люди, вкладывая деньги куда-либо, стремятся получить их вдвойне. Язык — это объект разумного инвестирования, которое не приносит немедленной прибыли, но приносит стабильную прибыль спустя долгие годы. Отечественные инвесторы не обладают достаточным умом, чтобы понять это. Это проблема. У нас есть бизнес, есть элита, есть политическая элита. Это их проблема. Я пока не знаю, что нужно делать прямо сейчас. Но я верю в будущее, если мы хотим, чтобы из казахоязычных детей выросли гиганты, мы должны с детства воспитывать наших детей на казахском языке. Никто не бывает богатым с седьмого колена, откуда вы знаете, возможно, ваш ребенок завтра станет гигантом. Я верю, что завтра, когда они придут в политику, все это изменится.
42-26 = 16. Это огромный разрыв
— А как вы относитесь к вопросу перехода на латинский алфавит? Есть мнение, что даже сами ученые не могут прийти к единому решению по этому поводу. Этот вопрос то поднимается, то затихает. Возможно ли возвращение Казахстана к латинскому алфавиту?
— В «Рухани жаңғыру» — «Взгляд в будущее», этом великом национальном документе, который порадовал всех нас и определил будущее нашей нации, Глава государства дал поручение перейти в 2017 году. В Послании 2012 года он сказал перейти к 2025 году. Значит, процесс начался. Вопрос перехода на латиницу поднимается с 90-х годов ХХ века. У него есть готовая база. Этот вопрос, поднятый нашим академиком Абдуали Кайдаровичем, сегодня всесторонне исследован в нашем Институте с научной точки зрения. То, что все постсоветские тюркские государства отказались от кириллицы и перешли на общий тюркский алфавит не во время экономического кризиса 90-х годов, а во время политической стабильности, когда развивались IT-технологии, было совершенно правильным. Если мы будем создавать алфавит, нам нужна графика, которая сможет отразить языковую, звуковую систему казахского языка, и второе — которая легко и просто кодирует устную речь в письменную (символы, перекодирующие устный текст в письменный). Мы должны опираться на эти принципы. Создание алфавита — дело специалистов.
— Есть также мнения, что «переход на латинский алфавит — это выход из-под влияния русского мира».
— Это политический вопрос. Я не могу говорить о политических вопросах. Я этого не знаю. Я не исследовал эту ситуацию. Я могу сказать — это лингвистический вопрос. С языковой точки зрения новая графика очень необходима. В кириллическом алфавите 42 буквы. У казахов есть свои 26 звуков. Это очень большой разрыв. Если бы было десять отличий от родных звуков, это было бы нормально. А здесь их еще больше.
— Каковы идеологические разногласия среди филологов?
— По любому вопросу не бывает одностороннего мнения. Радует, что у графики, предлагаемой нашими филологами, есть общий принцип. Принцип «один символ — один звук». Есть и другие варианты, предлагаемые другими, например, обозначение одного звука двумя буквами. Но это очень неудобно. Если вопрос будет решен и нужно будет выбрать один проект, я верю, что специалисты Института и лингвисты объединятся и предложат один проект. Я уверен в этом.
— Недавно известный поэт Гульнар Салыкбаева предупредила журналистов, которые неправильно используют слова. А у вас нет претензий к таким журналистам?
— У меня нет претензий к журналистам. Потому что проблема не в них, нужно улучшать систему обучения журналистов. Прежние журналисты изучали классическое филологическое образование как базовое образование своей профессии. Они освоили лингвистику на уровне специалиста. Насколько я знаю, так и было. Например, на прежнем факультете журналистики фонетика, морфология, лексика, стилистика, синтаксис казахского языка преподавались так же, как и на традиционных филологических факультетах. Сейчас все это сокращено, а вместо этого введены профильные предметы. Хорошо, пусть сократят количество часов, но нужно собрать содержание в сжатой форме и преподавать лингвистические основы в рамках небольшого количества часов. Иначе журналист выйдет в свет, не владея в совершенстве своим инструментом — языком.
— Значит, журналисты хромают в лингвистическом плане?
— Такие есть. Есть те, кто не знает языковых норм, закрепленных в словарях литературного языка, кто искажает, коверкает, неправильно произносит слова. Будучи специалистами, мы неосознанно проводим ортологический анализ любого слова. Иногда мы не замечаем, что ищем ошибки в речи журналистов и фиксируем их, лингвисты, это правда. Например, говорят «благодаря водке». «Благодаря водке дошли до такого положения», должно быть «вследствие водки». Или говорят «в результате водки». Какое еще результат водки? У водки бывают последствия, зло. Сейчас радуют журналисты, которые хорошо используют выражение «погода». Я радуюсь, когда слышу это. Наши старшие ученые, профессор Нургали Уалиев всегда говорил: «У казахов «күн райы» (погода дня) называют сегодняшнее природное явление, а «ауа райы» (погода) — природное явление в определенном пространстве». «Ауа райы» соответствует слову «климат» по-русски, а «күн райы» — «погода». Также стало широко использоваться выражение «ожидается дождь». Этот пример показывает, что не только письменная, но и устная речь подвергается влиянию иностранного (русского) языка. Точно так же, при произнесении слов, не соблюдая закон сингармонизма, нарушая интонационные особенности нашего языка, например, говоря торопливо, такие ненормальные процессы проявляются в устной речи журналиста. Возможно, это нынешняя креативная традиция, но когда я слушаю репортажи некоторых журналистов, мне кажется, что они глотают конец слов и делают паузу там, где не нужно, и говорят без паузы там, где нужно сделать паузу, как будто за ними гонится враг. Например, пауза делается после окончания предложения. Затем начинается следующее предложение. А у некоторых, держащих микрофон, в устной речи предложение заканчивается, начинается следующее, и пауза делается только к середине. Возможно, это прием, конечно, если вы нарушите привычное и используете нестандартный элемент, внимание людей сразу привлечется к вам, и они удивятся. Это хорошо, но если вы будете делать это снова и снова, люди перестанут обращать на это внимание. Вы потеряете внимание людей. Я хотел бы, чтобы они учитывали такие вещи, обращались к советам и трудам лингвистов.
— Спасибо за интервью!
Интервьюировал Бауыржан Карипов
kazakhstanzaman.kz