Пациент.
28 марта 1941 года. Англия наслаждалась красотой только что пришедшей весны, радуясь подвигу первого подснежника, пробившегося сквозь землю. Возможно, нет. Ведь Вторая мировая война успела разлучить мать с ребенком, ребенка с отцом в нескольких европейских странах. А река Уз, разливаясь, словно говоря: «Пусть мир сгорит дотла, если не сгорит», распахнула свои объятия, отправляя волны-вестников на берег. Вдруг волны-вестники сообщили, что в эту реку бросилась пятидесятидевятилетняя женщина, наполнив карманы своего пальто камнями. Возможно, в тот день река Уз радовалась, что приняла в свои объятия одну из самых выдающихся писательниц Англии. Однако люди не могли скрыть боли в сердцах и слез на глазах. Этот поступок писательницы, которая до конца своей драгоценной жизни боялась близости с мужчиной, слышала различные странные звуки и несколько раз лежала в клинике для душевнобольных, стал невосполнимой утратой для европейской литературы. Писательница, оставившая значительный след в направлении модернизма и получившая признание читателей еще при жизни, не утратила своей славы и после того, как отправилась «за реку жизни». Эта писательница, искавшая свое место в жизни до самого конца, – Вирджиния Вулф.
Лондон. 1882 год. В один из морозных дней января в семье литературного критика Лесли Стивена родилась девочка по имени Аделина Вирджиния (позже, выйдя замуж, она сменит фамилию Стивен на Вулф). Вирджиния, родившаяся в большой семье, с детства увлекалась литературой. Иначе и быть не могло. Словно о Вирджинии Вулф было сказано: «Птенец, что видит в гнезде, то и делает в полете». С юных лет, благодаря отцу, она запоем читала тома книг и росла, постоянно слушая беседы многочисленных литераторов, приходивших в дом по вечерам. Однако судьба не погладила по голове мечтавшую с детства стать писательницей Вулф.
Шестилетнюю Вирджинию ее родственники Джеральд и Джордж постоянно склоняли к сексуальным отношениям и оказывали давление. Двадцатилетний Джеральд совершал непристойные поступки по отношению к будущей писательнице и делал что хотел. Повзрослев, Джордж начал повторять то, что видел у брата. Так Вулф впервые получила психологическую травму, которую не смогла забыть до конца жизни. Говорят, что она всю свою сознательную жизнь боялась мужчин, брезговала даже простым рукопожатием. Иногда, когда в ее произведениях отсутствуют мужские персонажи, начинаешь внутренне верить этим утверждениям. Пока она переживала такое давление со стороны родственников, судьба приготовила ей еще один «замечательный» подарок. Едва ей исполнилось тринадцать лет, она потеряла мать, а через семь лет – отца. Через два года умер ее брат Тоби. Все это, конечно, было нелегко перенести. После невосполнимой утраты, измученная всем, Вирджиния попыталась покончить с собой. Однако ничего не вышло. Затем она переехала в городок Блумсбери. Именно здесь, можно сказать, начался творческий путь будущей писательницы. Хотя и до этого она писала критические статьи, как и ее отец, и часто публиковалась в периодических изданиях. Вступив в клуб «Блумсбери», где собирались члены английской интеллигенции того времени, она полностью посвятила себя творчеству. Здесь она познакомилась с трудами З. Фрейда и К. Юнга. В 1909 году один из членов этого клуба, Литтон Стрейчи, сделал предложение руки и сердца девушке. Зная, что Литтон гомосексуалист, она оценила его интеллектуальные способности и приняла его предложение. Интересно, что на следующий день Литтон Стрейчи отказался от своего предложения, выразив свои страхи друзьям: «Когда я буду с ней, она может обнять и поцеловать меня». Несмотря на такие неприятные события, Литтон и Вирджиния остались хорошими друзьями. Возможно, если бы не Литтон, Вирджиния никогда бы не стала Вулф, кто знает?! Ведь именно Стрейчи познакомил и свел Вирджинию Стивен с Леонардо Вулфом. Леонардо узнал о нежелании своей жены вступать в интимные отношения в первую же брачную ночь. Вирджиния до конца жизни говорила, что не может делать то, что ей неприятно, и очень сожалеет об этом. В своих воспоминаниях писательница со слезами на глазах писала: «Я не такая, как все, я другая. Я не женщина и не мужчина». Тем не менее, они прожили вместе двадцать восемь лет своей жизни. Известно, что Леонардо прожил с ней столько лет, зная о ее холодности, благодаря своей безграничной любви и привязанности. После этого она посвятила все свои силы литературе. В других воспоминаниях она делилась: «…моя туманная жизнь похожа на сон, без страсти, без любви, без интимных отношений… Но мне нравится эта жизнь, и она интересна». При поддержке мужа Вирджиния с полной отдачей принялась за письмо. После ее первого романа «Путешествие прочь» в 1915 году она впала в сильную депрессию, слышала различные звуки, видела нелепые образы, провела бессонные ночи, и это были еще не первые признаки галлюцинаций. Позже она даже пыталась покончить с собой. Однако снова ничего не вышло. Леонардо, не имея другого выхода, пришлось поместить писательницу в больницу для душевнобольных (она еще несколько раз попадала туда). А когда ее состояние улучшилось, Вирджиния приступала к написанию очередного романа.
Приближаясь к сорока годам, Вирджиния завязала отношения с тридцатилетней писательницей Витой Сэквилл-Уэст. Это был 1922 год. Конечно, муж знал об этом. Зная, он с пониманием относился к этому увлечению жены. Отношения двух женщин продлились пять лет. Сэквилл-Уэст писала в письмах своему мужу: «Я была с ней в постели дважды. Больше ничего. Теперь ты знаешь все обо мне…». Позже одним из самых замечательных романов Вирджинии, «Орландо», стала главная героиня Вита Сэквилл-Уэст. Интересно, что пять лет, проведенных с молодой женщиной, принесли значительные изменения в жизнь Вулф. В тот период она написала несколько романов, которые сейчас считаются классикой европейской литературы, таких как «Миссис Дэллоуэй», «На маяк». Еще при жизни ее книги переходили из рук в руки, их сметали с прилавков магазинов. Да, в этот период жизни разум писательницы не поддавался никаким галлюцинациям или психическим отклонениям. Она была счастлива. Даже после разрыва их отношений Вирджиния продолжала вести нормальную жизнь. Она писала. Только писала. Тишина…
Однако судьба, которая не утешает душу вечно, не дала этой тишине продлиться долго, и она снова заболела. И это были последние моменты ее жизни.
Во время Второй мировой войны в дом Вирджинии попала немецкая бомба, и все ее записи, статьи, рецензии – все сгорело. А для писательницы потеря трудов была невыразимым горем. К тому же немцы так преследовали евреев, что Вирджиния начала беспокоиться и за своего мужа. Ведь Леонардо Вулф был евреем. Эти события не могли не оказать негативного влияния на психику писательницы. А в это время Вулф работала над психологическим романом «Между актами». Только психологические галлюцинации снова обострились, и она снова начала слышать различные неприятные звуки и видеть страшные образы. Таким образом, ей пришлось снова лечь в больничную койку. Выйдя из больницы, измученная жизнью писательница написала мужу последнее письмо, сказав, что больше не может терпеть. После этого, посчитав дальнейшую жизнь «пустой тратой времени», Вирджиния наполнила карманы своего пальто камнями и бросилась в реку Уз. На этот раз ее никто не смог спасти…
После смерти Вирджинии Вулф Эдвард Олби написал «Кто боится Вирджинии Вулф?», а через двадцать лет Эдна О’Брайен – произведение «Вирджиния». Позже биография Вирджинии стала основой романа английского писателя Майкла Каннингема «Часы». По этому роману был снят фильм, в котором роль Вулф сыграла Николь Кидман. За роль в этом фильме Николь получила премию «Оскар».
Вирджиния Вулф, пережившая множество трудностей в своей сознательной жизни, перевела на свой язык произведения русских писателей, таких как Толстой, Тургенев, и успела оставить несколько романов будущим поколениям. Ее романы «Миссис Дэллоуэй», «Флаш», «Орландо» и другие считаются классическими произведениями европейской литературы XX века. Теперь мы представляем новеллу модернистской писательницы Вирджинии Вулф «Прожектор» в казахском переводе. Читайте, друзья!
ПРОЖЕКТОР
Графская усадьба, основанная в XVIII веке, сегодня превратилась в место, где собирается большая публика. Что может быть лучше, чем ужинать в таком роскошном ресторане, смотреть на сад с балкона и погружаться в мир фантазий! С балкона сквозь густые деревья можно увидеть розовые и кремовые ивы, преображенные в ином свете под лучами луны. Однако, словно говоря: «Сегодня вы меня не увидите», в этот летний тихий вечер луна не показалась на небосводе.
На балконе сидели господин и госпожа Айвими, а также их гости: кто-то, вдыхая дым сигареты, кто-то, попивая кофе, пребывали в приподнятом настроении. Словно Хозяин Небес, поддерживая беседу этой веселой компании, послал луч света на землю. Война еще не началась, всего в нескольких километрах проходили учения по противовоздушной обороне. А тот луч света, посланный «Хозяином Небес», – это был свет прожектора, предназначенного для поиска вражеских самолетов. Заметив что-то подозрительное, луч прожектора начал двигаться по прямой линии. Задержавшись на мгновение на цели, он продолжил свой путь по небосводу. Свет, похожий на крыло мельницы, нет, на усик какого-то удивительного существа, освещал бесчувственный камень, а затем, казалось, прилагал все усилия, чтобы показать все великолепие ивы. Неожиданно этот блуждающий свет приблизился к балкону, отразился от зеркала в открытой сумочке одной из дам, сидевших среди гостей, и создал удивительную картину.
– Смотрите, – не успела договорить госпожа Айвими, как свет, словно говоря «почему ты сказала», нахмурился и, казалось, скрылся от глаз людей. А на месте, где сидели гости, больше не осталось и отблеска света. С каждой секундой, казалось, они погружались в объятия темноты.
– Никто не сможет найти то, что я только что видела, – сказала она, ее лицо сияло от радости. Гости, насторожившие уши, теперь сидели тихо, и никто не мог найти, что это, пока не высказывал свои версии.
– Нет, нет, нет, – сказала госпожа Айвими, словно подтверждая, что никто не угадал. На самом деле никто не мог найти то, что видела госпожа. Она была единственным свидетелем. Только она одна понимала, что это такое, что это за вещь. Она чувствовала. Она знала. Потому что это был ее праправнук. Он сам рассказал госпоже Айвими эту историю. Какая это история?.. Может быть, из-за тоски по прошлому, госпожа, которая скучала по тому времени, не была против рассказать эту историю, если гости проявляли интерес. Конечно, гости набросились на госпожу с просьбами: «Расскажи, расскажи». В любом случае, до спектакля оставалось время…
– Но с чего начать? Начать с тысяча восемьсот двадцатого года?
О, в то время мой прадед был молод. А я сама уже не младенец, спотыкающийся о собственные ноги, – начала она.
Нужно признать, что, несмотря на свой возраст, она была женщиной утонченного вкуса, сохранившей свою изящность.
– Когда он рассказывал мне эту историю, он уже сделал «трость, более близкую к могиле» своим неизменным спутником, а я была девушкой, с которой еще не сошло молоко. Глядя на облик седого старика с голубыми глазами, сразу можно было понять, что в молодости он был статным юношей. Но он держался как-то странно… Однако, учитывая обстоятельства того времени, это было нормально, – оправдала она себя и продолжила… Их фамилия – Комбер. Раньше земельные участки в Йоркшире принадлежали этому роду. Позже они попали в категорию дровосеков с низким социальным статусом. Как и каким образом они оказались в таком положении, я не знаю. Но как воспоминание о детстве моего прадеда, от этого поместья осталась только одна башня. А этот простой одинокий фермерский дом на широкой равнине принадлежал им. Я до сих пор помню, мы были там десять лет назад. Я никогда не забуду, как мы оставили машину на дороге и шли пешком до дома. Потому что не было дороги, по которой могла бы проехать машина. Не говоря уже о машине, вокруг была пустынная пустошь. Приближаясь к дому, мы увидели, что дикие травы покрыли даже стены. Мало того, что этого, в комнате хозяйничали дикие куры, черт возьми. Сразу было видно, что весь дом заброшен. Я до сих пор отчетливо помню, как камень из той башни упал мне под ноги, – сказала она и немного помолчала.
– В том заброшенном доме когда-то жили старик, женщина и ребенок. Эта женщина не была ни женой старика, ни матерью ребенка. Просто после смерти жены старик разрешил женщине, работавшей на ферме, жить у него, чтобы она помогала ему. Может быть, поэтому чужие люди редко приходили в этот дом, а этот дом, ставший глазами старика, начал разрушаться незадолго до того, как он потерял зрение. Еще я помню – герб рода Комбер над дверью, а затем – пожелтевшие от времени и покрытые мхом заброшенные книги. Он искал знания только в этих книгах. Мой прадед с гордостью рассказывал мне, как он неустанно читал эти книги и как безгранична его любовь к книгам. Он не переставал прятать свои старые книги в башне возле дома. Даже сгнившие веревки и сломанная лестница до сих пор стоят как свидетели старины. Перед окном, которое открывалось само по себе при ветре, его письменный стол и стул до сих пор ждут своего хозяина.
Чтобы продолжить эту историю, она подошла к открытому окну и, глядя в бесконечную бездну холмов, замерла.
– Но мы так и не нашли телескоп, – сказала она.
Хотя внутри гостиницы слышался звон посуды, гостям, сидевшим на балконе, показалось, что госпожа Айвими расстроена из-за того, что не нашла телескоп.
– Зачем телескоп? – спросил один из гостей, не скрывая своего первоначального удивления.
– Зачем? Потому что без этого телескопа я бы не сидела здесь, – сказала она с легкой улыбкой, сохраняя свое обычное спокойствие.
Пожилая дама, укутанная в синий платок, казалось, сидела здесь по какой-то божественной силе.
– Телескоп должен быть там, – снова начала она свой рассказ.
– Потому что он постоянно говорил, что каждую ночь, когда взрослые засыпали, он устраивался у окна и наблюдал за звездами на небосводе. Юпитер, Альдебаран, Кассиопея… – она протянула руку и начала показывать звезды, появившиеся в объятиях «хозяина небес». Наступали сумерки, ночь начала расправлять свои крылья. Теперь прожектор, о котором говорилось ранее, стал отчетливо виден. Казалось, что весь свет, каждый миг восхищаясь звездами и желая с ними общаться, бросал свои мечи, хотя и не мог дотянуться до них.
– Он постоянно смотрел на эти звезды, – продолжила она прерванный рассказ. – И тогда, когда молодой мальчик в том доме оставался один, он спрашивал у моего прадеда: «Что это? Зачем это нужно? Или кто я такой?» – и спрашивал себя, глядя на небо.
Она снова замолчала. Гости, как и она, смотрели на звезды, появляющиеся над раскинувшимися деревьями. Звезды никогда не гаснут, они кажутся вечно подмигивающими, как кокетливая девушка. Лондон, казалось, погрузился в печаль, вспоминая прошлое. Тяжесть минутного сожаления была гораздо сильнее тяжести прошедших ста лет. Маленький мальчик, любящий небо, смотрел на звезды вместе с гостями. Все они стояли у башни, восхищаясь удивительными видами ночного неба.
Вдруг голоса одного человека, подошедшего сзади, нарушили замок фантазий гостей, отправившихся в другой мир под влиянием этого чудесного чувства:
– Конечно, очень хорошо. В эту пятницу…
Они вздрогнули, словно снова перенеслись с башни на балкон, и начали возвращаться на свои места. Никто ничего не понимал.
– Ему никто ничего не мог сказать, – слабо начала госпожа Айвими, а супружеская пара среди гостей встала и начала собираться. Не обращая на них никакого внимания:
– Он был один, – продолжила она прерванный рассказ. – Был один из тех летних тихих дней. Июнь. Куры на дворе с особой тщательностью клевали рассыпанное им зерно. Лошадь в сарае, не выдерживая жары, время от времени ржала. Хозяин дома, ничего не подозревая, спал с полупустым стаканом перед собой. Вся работа по дому, казалось, легла на плечи женщины, которая мыла ведро в кухне. Возможно, камень упал с башни. Неизвестно. В любом случае, тот день казался бесконечным и не проходимым. А у него не было ни собеседника, ни дела. Словно он хотел обнять эту бескрайнюю желтую степь и найти какой-то смысл, щурясь, лежал.
В сумерках госпоже Айвими показалось, что она, прислонившись к подоконнику, смотрит с высокой башни на широкую равнину.
– Только небо и земля, небо и земля… без края и предела, – сказала она, погруженная в мечты.
Вдруг она что-то увидела, словно ангел, расправивший крылья, подняла обе руки.
– Как выглядит земля из телескопа? – спрашивала она в детстве у старика.
Госпожа, словно оттолкнув какой-то силуэт в воздухе, беспорядочно взмахнула пальцами.
– На мгновение он направил окуляр телескопа на землю. Затем он увидел все с земли. Даже лес… каждое дерево в нем… даже щебечущих птиц… столбы, колышущиеся, как дым из трубы… то, что между теми деревьями… затем… затем… вниз… ниже (госпожа опустила взгляд)… вот, перед ним дом… дом посреди леса… ферма… даже видно каждое его бревно… даже синие и алые цветы у двери, похожие на цветы… – она немного помолчала – …из дома вышла девушка… в синем платье… затем начала сыпать корм птицам… голуби… все, казалось, прятались в подоле девушки… затем… в одно время… юноша… да… да, юноша! Он тоже появился из-за дома. Затем он обнял ее! Они отдались самому нежному чувству… юноша просто начал целовать губы девушки… начал целовать…
Госпожа Айвими, казалось, обнимала кого-то, словно собираясь его поцеловать.
– Впервые в жизни она увидела, как целуются парень и девушка. Через телескоп, преодолев несколько километров, она стала свидетелем такого события.
Госпожа отвела взгляд от телескопа, повернула голову и выпрямилась.
– Он, не раздумывая, спрыгнул с чердака и побежал по земле. Затем… побежал по равнине… бежал… куда, зачем, почему, она не знала ничего, просто бежала. Сколько она бежала, она сама не знала, но вернулась домой, промокшая от пота, только когда на деревьях появились первые звезды.
Госпоже показалось, что кто-то подбежал к ней, и она, опустив взгляд, замолчала.
– А потом, потом… что потом? Что он сказал? А девушка… – все набросились на нее, не давая покоя.
Вдруг госпоже Айвими показалось, что на ее лицо упал свет от телескопа, но это был свет прожектора, искавшего вражеские самолеты во время учений по противовоздушной обороне. Затем она поправила синий платок, сползавший с плеча, и приготовилась встать из-за стола. В один момент, словно перед врагом, она подняла обе руки к небу?! На этот раз она не была похожа на ангела. Не знаю, почему она так поступила.
– Девушка? Теперь она… – Она хотела сказать «Это была я», но тут же прикусила язык и замолчала. Но через мгновение, придя в себя, она продолжила прерванную фразу: – это была моя прабабушка.
Теперь госпожа начала искать покрывало, лежавшее на спинке стула.
– Но скажите, а чужой мужчина, вышедший из-за дома? Что с ним стало? – спросили гости, недовольные тем, что рассказ остался незаконченным.
– Чужой мужчина? А, он… он… – Госпожа Айвими, поднимая покрывало, пробормотала себе под нос: «наверное, потерялся».
А в это время луч прожектора уже удалился.
– Свет лишь на мгновение проливает свой истинный луч, – сказала госпожа Айвими, повесив покрывало на спину, и повернулась.
Теперь прожектор освещал общий фасад Букингемского дворца. А время для гостей, чтобы идти в театр, уже подходило…
Файзулла ТОЛТАЙ
Национальный портал