Пожилая женщина проходит мимо многоэтажного жилого дома, на стене которого нарисован портрет президента России Владимира Путина. Город Кашира, Россия, 16 октября 2017 года.
Несмотря на то, что основной и де-факто единственный кандидат пока не был официально выдвинут, избирательная кампания по выборам президента в России началась. Российский политолог Григорий Голосов в интервью Азаттыку рассказал об особенностях российской президентской власти.
Заявление Ксении Собчак о намерении зарегистрироваться в качестве кандидата на пост главы государства, но не всерьез, а как кандидат, заменяющий вычеркнутую из избирательных бюллетеней графу «против всех», как будто немного оживило ход кампании в России. Тем не менее, это обстоятельство, похоже, не снизило значимости поста главы российского государства.
Профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге, политолог Григорий Голосов поделился с Русской редакцией Азаттыка своими размышлениями об особенностях российской президентской власти в эпоху Владимира Путина, о том, как может измениться ее характер по окончании этой эпохи, и может ли другой авторитарный лидер сменить Путина.
«ПОЛИТИЧЕСКОЕ БУДУЩЕЕ СОБЧАК НЕ ПРОСМАТРИВАЕТСЯ»
– Начнем наше интервью с главной новости. Как пишут в соцсетях, не превратило ли выдвижение Ксении Собчак выборы президента в пародию? Не вредят ли, по вашему мнению, подобные уловки авторитету института президентства в России?
– То, что изначально предполагалось как фикция, то есть обман, не может превратиться в фикцию. В этом плане выдвижение Собчак, кроме добавления штрихов, в конечном итоге ничего не меняет. Главная цель – Путин должен одержать победу на выборах с большим перевесом. Однако, чтобы показать российскому народу и международному сообществу, что выборы были конкурентными, часть голосов должны получить другие кандидаты. При этом желательно, чтобы никто из них не опередил других, поэтому раздробленность голосов избирателей выгодна. Но в нынешних российских условиях такая калькуляция уже не имеет особого значения. Такой расчет был важен когда-то, например, когда выдвигали Прохорова в качестве кандидата. А сейчас в первую очередь важен авторитет выборов. Выдвижение Собчак как раз соответствует этой цели. В отличие от Прохорова, который планировал заниматься политикой в будущем и баллотировался на выборах, у Собчак такого будущего не просматривается. Что бы она ни говорила во время кампании, ее политическая роль после окончания выборов очевидно будет забыта. Здесь все решено заранее.
– По вашему мнению, Алексея Навального вообще отстранят и не допустят к выборам? Собчак добавили для этой цели?
– Собчак добавили не только для этого, а Навального все равно бы не допустили к выборам. Вероятно, были расчеты на то, что люди, пришедшие на выборы голосовать за Навального, теперь выберут Собчак. Понятно, что таких людей будет немного. С помощью такой уловки будет легко сказать: вот, мы красиво показали результаты выборов, к тому же, вот ваши либералы, которых вы так расхваливаете, народ их не поддерживает, мы дали возможность Собчак баллотироваться, чтобы люди голосовали, а они не голосовали, потому что у нее нет сторонников.
– Участники протестных акций, прошедших недавно, 7 октября, помимо других лозунгов, выкрикивали: «Долой царя!». Здесь чувствуется влияние 100-летия революции, это понятно, но это, похоже, также отражает некоторую самодержавную ауру президентской власти в России, особенно в эпоху Путина. Как вы думаете, от этой ауры придется рано или поздно избавиться, или нам не стоит бояться такого национального обычая – «суперпрезидентства», просто нужно обеспечить его надлежащими ветвями власти, институтами, а не имитацией?
– Здесь термины совершенно запутаны, такое смешение для политических лозунгов обычно считается закономерным. Если проанализировать содержание, Путин не царь, поэтому, с одной стороны, это наша беда. Потому что любая абсолютная монархия – это устоявшийся институт. Это то, что когда-то было в Западной Европе, а сейчас есть в Саудовской Аравии.
Король Франции Людовик XIV сидит в окружении придворных.
«В РОССИИ УСТАНОВЛЕНА ДИКТАТУРА ОТДЕЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА»
– А в царской России?
– В том числе и царская Россия, хотя и не в той степени, что в Западной Европе или современной Юго-Западной Азии. Абсолютный монарх – это, по сути, персонаж без свободы. Он зависит от множества традиций, законодательно закрепленных норм, в истории было много монархов, не имевших реальной власти. Это все равно авторитарный режим, поскольку число лиц, участвующих в процессе принятия решений, очень ограничено, а влияние граждан на этот процесс очень низкое. Но это и не диктатура, где один человек правит безгранично. А сейчас в России установлена диктатура отдельного человека. Полномочия президента России изначально, в конституции 1993 года, были закреплены весьма расплывчато. Однако и Ельцин во время правления, и затем Путин, унаследовав власть, действовали в рамках определенных формальных и неформальных ограничений. Эти ограничения сейчас стираются. Автономный характер режима становится все более очевидным. Это имеет лишь косвенное отношение к национальным традициям, зато прямое отношение к внутренней логике режима, который в определенный момент начал превращаться в автономную диктатуру и развивается в этом направлении. Конечно, если в России сменится политический режим, по крайней мере, на первом этапе будут созданы новые институты авторитарного или демократического характера, которые полностью устранят ситуацию автономной диктатуры. При установлении авторитарного режима всегда правит коалиция. Такие режимы начинают приобретать автономный характер несколько позже. Даже в гитлеровской Германии, где нацистское движение играло очень большую роль в руководстве, режим изначально управлялся как более или менее коллективное предприятие.
– Для изменения этой ситуации Гитлеру пришлось провести специальную операцию и устранить некоторых своих соратников.
– Да, для этого пришлось устранить соратников. По сути, это можно сделать разными способами, есть грубые и не очень методы. Однако опасения, что в России одна персонализированная диктатура будет немедленно сменена другой, высказываются необоснованно. Обычно в политике никто не может сразу получить всю власть.
– То есть, не как в Туркменистане? Там одним человеком – президентом Ниязовым или первым Туркменбаши был правитель, он умер, его место занял президент Бердымухамедов, который персонализировал такую же власть, его иногда называют вторым Туркменбаши.
– Большинство фактов, касающихся этого Бердымухамедова, неизвестны. Мы не очень хорошо знаем историю его восхождения. Мне трудно комментировать вопрос о том, был ли второй президент Туркменистана, как вы сказали, правителем, державшим всю власть в своих руках, и если был, то каким путем он достиг такого уровня. Понятно, что если власть унаследована, новый правитель сразу перенимает часть власти предыдущего правителя. Но мы обсуждаем не такую ситуацию в России, а ситуацию, когда происходит реальная смена правящей группы. Конечно, если Путин будет у власти еще 6, 8, 12 лет, полностью зачистит все политическое пространство, подготовит преемника, которому полностью доверяет, и начнет постепенно передавать ему свои полномочия в последние годы своего правления, то этот преемник сможет с самого начала обладать безграничной властью. Однако таких ситуаций в истории мало. Поэтому, если новый президент будет не Путиным тщательно подготовленным и воспитанным преемником, а кем-то другим, он не сможет сразу обладать безграничной властью.
Президент России Владимир Путин (справа) и премьер-министр России Дмитрий Медведев возлагают цветы к Вечному огню у Кремля. Москва, 22 июня 2017 года.
«КОНСТИТУЦИОННАЯ РЕФОРМА НЕОБХОДИМА В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ»
– А возможна ли в России модель парламентской республики, как в Германии или Италии, или это утопия? Если такая модель возможна, что для этого нужно сделать?
– Я считаю, что это совсем не утопия, это может быть реализуемый вариант. У меня есть несколько аргументов в пользу сохранения формы президентского правления с ограниченными полномочиями, но я не могу назвать эти аргументы очень сильными. Известны предпосылки для правильной работы парламентской системы. Для этого в первую очередь нужна партийная система. Я не считаю отсутствие ее практически сейчас большим недостатком. Опыт стран Восточной Европы показывает, что партийную систему на электоральном уровне можно создать быстро и легко. Там партии возникли из ничего после падения коммунистических режимов. Через некоторое время партийная система укрепилась, хотя в 2000-х годах был период нестабильности, но в большинстве стран, если не во всех, сильные парламентские или полупрезидентские системы с сильным парламентом продолжают успешно работать. То есть, проходят первые выборы, формируется парламент, партии не очень стабильны. Но такая нестабильность может и не носить деструктивный характер. Я думаю, что в России нет препятствий для прохождения этого пути.
– Сейчас мы говорим о центральных политических институтах, таких как президент и парламент, но Россия – большая страна, хотя и называется федерацией на бумаге, есть сомнения, что это только название, а сути нет. Часто пугают, что если нынешний режим сменится, Россия распадется, начнутся неуправляемые процессы. Есть ли действительно такая опасность, или нет ничего такого, что помешало бы России остаться федеративным государством в случае смены режима?
– Честно говоря, в последнее время я не замечал, чтобы власть так сильно пугала. Когда-то был аргумент «мы разделимся, Россия распадется», но сейчас сами государственные пропагандисты считают этот аргумент не очень убедительным, а с другой стороны, если события будут развиваться так, то возлагать ответственность за это на нынешнюю власть неуместно. Правильно считать, что эти проблемы решены давно. Когда-то в паре республик, в первую очередь в Чечне и Татарстане, была такая проблема. В 1990-х годах эти две республики действительно хотели отделиться. Но когда остальные регионы говорили о суверенитете, они чаще всего торговались не с целью отделения от России, а для получения большей власти и бюджетных средств.
Глава Чечни Рамзан Кадыров танцует на стадионе перед футбольным матчем, посвященным дню рождения президента России Владимира Путина. Грозный, 7 октября 2017 года.
Я думаю, что в случае смены режима в России регионы получат политическую автономию, это, безусловно, произойдет, такие разговоры снова возникнут. На Северном Кавказе ситуация может несколько обостриться. Но на этот раз не будет страха перед массовым распадом России, как в 1990-х годах. Тогда были публицисты, писавшие, что территория России сократится до размеров Владимирского княжества. Все это пустые слова, у регионов России нет такого потенциала, никто добровольно не откажется от доходов, поступающих от нефти в федеральный бюджет. А что касается уточнения статуса регионов в рамках федерации, то это будет необходимо. Поскольку необходимо принять рациональные решения, обеспечивающие гармоничное распределение полномочий между федеральным центром и регионами. Я думаю, что это задача будущей Думы, и она должна быть легко решаемой. А конституционная реформа необходима в любом случае.
«ПУТИН ЗНАЕТ, ЧТО ДЕЛАТЬ, ТОЛЬКО ОН САМ»
– Есть ли смысл ожидать от Путина и его людей реформы институтов власти, будь то вопрос федерализации или соотношения ветвей власти на федеральном уровне? По вашему мнению, изменится ли программа четвертого срока, или возможны другие варианты?
– Программа четвертого срока еще не сформирована, и я не думаю, что они будут спешить с разработкой какой-либо конкретной ее формы. Возможно, нам снова скажут, что выборы – это референдум, голосуйте за Путина, потому что вы ему доверяете, Путин знает, что делать, и сделает все правильно. А что именно делать, знать не обязательно, потому что все будет зависеть от ситуации. Самое ужасное, что этот аргумент, похоже, совпадает с мыслями самого Путина. То есть, он собирает различные проекты от Кудрина, либеральных экономистов, других советников, но может думать: пусть пишут, а я посмотрю по ситуации. Можно с полной уверенностью сказать только одно: Путин заинтересован в сохранении власти, и это будет персонализированная власть. Другую систему он не сможет и не захочет строить. В этом плане не стоит ожидать от него каких-либо кардинальных реформ в области политики. Он будет управлять режимом в его нынешнем виде, реагировать на внезапные угроды, маневрировать на международной арене, и все.
– Если говорить о гипотетической эпохе после Путина, то есть, представим, что так и будет, об этом, например, много говорит Григорий Явлинский, что нужно создать систему власти в России. Для этого, например, нужно созвать Учредительное собрание. Вы не считаете это рациональной идеей?
– Я постоянно говорю, что конституцию 1993 года нужно менять, это плохой механизм для демократии, не очень хороший. А как ее можно изменить? По сути, в самой конституции написано, что для этого нужно провести конституционное собрание, но закон о конституционном собрании до сих пор не принят. Это, по сути, хорошо, потому что нынешняя Дума приняла бы плохой закон. При политических изменениях и избрании нового парламента можно принять более подходящий закон. Называется ли он учредительным собранием или как-то иначе – это неважно. Я рассматриваю это как эффективный и практически неизбежный вариант, – говорит политолог Григорий Голосов.
(Интервью, взятое корреспондентом Русской службы Азаттыка Ярославом Шимовым, переведено с русского языка.)