ПИСЬМО ГАБИТУ МУСИРЕПОВУ
…говорите, всегда так, как чувствуете,
выйдет грубо — ничего! Добрые люди
поймут.
Л. Н. Толстой — М. Горькому.
Габе!
Скажу вам честно: я не могу сказать ничего вразумительного ни по вопросам литературы, ни даже по обычным житейским делам перед вами. Не задавит ли меня своим огромным знанием и тридцатилетним богатым литературным опытом сидящий передо мной человек? Конечно, я знаю, что вы с радостью поддержите любую хорошую мысль, свежую идею. Но какая-то робость, не просто стеснительность, а именно опасение, кажется, побеждает все. Недаром мудрый Абай сказал: «Красивая мысль в душе теряет свой цвет, когда выходит из уст». У меня были слова утешения для вас по поводу вашей любимой дочери Мары, скоропостижно ушедшей из жизни, но мне казалось, что я сломаю что-то, если произнесу их. И вот теперь я сижу один в своем доме, здесь, в Караганде, далеко от вас. А ведь известно, что в одиночестве даже трус становится героем. Не знаю, что это за свобода меня охватила, но я решил поделиться некоторыми своими мыслями, словно беседуя сам с собой.
…У нас, у молодого поколения, у вас – старшего поколения – есть, кажется, одно преимущество, Габе. У вас не было литературной преемственности, традиций. Вы вышли из ничего и проложили путь. Мы гордимся «Ботагөз», «Абаем», «Амангельды» и «Казахским солдатом». Но ведь за этими произведениями нет истории, уходящей корнями вглубь веков. Мы любим русскую советскую литературу. Мы называем ее многогранной литературой с Шо́лоховым и Фе́диным, Толстым и Лео́новым. Но сама эта литература, по моему разумению, до сих пор не достигла той высоты, которую взяли ее предки. Если не брать Льва Толстого, похожего на большой оркестр с разными голосами, как говорил М. Горький, то есть ли среди сегодняшних русских советских писателей равные Тургеневу, Чехову или Гончарову? Если рассматривать с этой точки зрения, то можно сколько угодно говорить о профессионализме казахской советской литературы, которая достигла уровня современной русской советской литературы. По сути, мы должны сказать, что ваши сегодняшние Федины, Фадеевы смогли подняться на такую выдающуюся высоту благодаря тому, что в русской литературе «золотого века», в XIX веке, были такие гении, как А. Пушкин, Л. Толстой.
«Гений не чужд народам», — сказал Гёте. Это мудрые слова, которые хочется сразу подписать. Ведь и Гёте, и Бальзак, или Толстой и Лермонтов являются нашей духовной пищей, а не только пищей наших народов. Любой талантливый литератор не может пройти мимо них. Но разве Гёте писал только для немцев, а Толстой – только для русского общества?! Сколько бы мы ни говорили, что в таланте нет чужого, на самом деле, для нас великий Абай ближе всех этих гигантов. Современные казахские поэты, кажется, не придают большого значения традициям Абая. Я считаю это очень печальным. Ведь смогла ли сегодняшняя наша поэзия подняться на ту высоту, которую взял Абай? Или, может быть, пример, взятый нашими поэтами из русской поэзии, не так уж значителен? Чтобы брать пример с поэта, говорящего на другом языке, тоже нужен талант, как вы думаете? Это можно заметить вот по чему: наш поэт Хамит Ергалиев, приняв стиль письма Александра Твардовского, смело углубился во внутренний мир своего героя, в его быт, и вслед за этим в казахской поэзии появились, в меру своих сил, простые герои, курящие, как Василий Тёркин, держащие кисет, говорящие на простом народном языке в повседневной суете. Почему так? Разве Тайыр Жароков не читал «Василия Тёркина» раньше? Разве Жумагали Саин, прошедший через огонь войны, не знал об этой поэме раньше Хамита? Это вопросы, заставляющие задуматься. Отсюда следует вывод: родное произведение, родные писатели и поэты гораздо ближе и понятнее, чем поэты и писатели, говорящие на другом языке, произведения, созданные на другом языке. Действительно, чтобы научиться у Байрона, нужно стать Пушкиным или Лермонтовым. А чтобы учиться у Пушкина и Лермонтова, нужно подняться до уровня великого Абая. А то, что такие таланты рождаются редко, понятно и без слов!
В центральных издательствах бытует мнение, что наша проза родилась из фольклора. (Например, можно взять статьи Зои Кедриной.) Лично я не могу согласиться с таким скоропалительным мнением. Когда я говорю, что казахская советская литература родилась из ничего, я имею в виду лишь то, что до этого у нас не было профессиональной прозы, профессиональной драматургии. Или кто может сказать, что на вас не повлияли Шекспир и драматург Островский, или Максим Горький, а на Мухтара Ауэзова – Лев Толстой?! Корни нашей сегодняшней процветающей прозы – не в фольклоре, а в зрелой классической русской литературе, а через нее – во всей мировой литературе. А значение этих корней, я считаю, заключается во всех выдающихся представителях казахской советской литературы, таких как Мухтар Ауэзов, Сабит Муканов и вы сами. Вот здесь, возможно, и кроется наше преимущество, у молодого поколения. Потому что в нашем родном языке, в нашей литературе есть произведения, которые могут служить нам образцом, которым можно учиться.
Мы смотрим на вас как на наших истинных учителей и как на наших заботливых покровителей.
Эта мысль пришла мне в связи с вашим приездом в Караганду. Честно говоря, я никогда раньше ни у кого не просил помощи. И не было у меня надежды, что кто-то поможет. Потому что, по моему прежнему пониманию, которого я теперь начинаю постигать, в нашей литературе мало, очень мало людей, готовых помочь. Забота Горького, кажется, отсутствует среди нас. Хотя Абдижамил и говорил, забыв обо всем, о вашей заботе, в моей душе оставались какие-то сомнения. Я думал, что Абдижамил, возможно, единственный, кому повезло. Только сейчас я осознаю ошибочность этого мнения. Вы показались мне как струна домбры, настроенная и готовая к игре. Сами вы не издаете звука. Но стоит коснуться этой струны пальцем, как польется красивая и приятная мелодия. Здесь стоит отметить один момент: не обязательно, чтобы эта рука была белой или птичьей. Главное, чтобы она могла двигаться. Красивый и приятный звук – это, конечно, ваша забота о молодых писателях. Вы чувствуете свое большое место в литературе, и вас беспокоит эта литература, болит душа за нее. Это и есть забота Горького. Я почувствовал такую заботу с вашей стороны. У молодого человека есть болезнь – неверие в свои силы. После того, как вы прочитали первые главы романа «Путь в будущее» и высказали свое мнение, я, кажется, начал избавляться от этой болезни. Я начал верить в свои силы. Эта вера принесла мне вдохновение. Я полностью, беззаботно погрузился в книгу. Конечно, я не буду хвастаться, говоря: «Габен меня похвалил». Я хорошо знаю, что самодовольство рождается от бессознательности, пустого хвастовства и поверхностности.
Что я могу сказать дальше: я думаю, что закончу роман за этот месяц-два. Затем я планирую показать его местным ребятам. Таким образом, выслушав их мнения, исправив, где нужно, я хочу привезти свою книгу в Алматы в готовом виде. Объем рукописи около двухсот пятидесяти страниц. На машинке это будет около четырехсот страниц. А печатать такое объемное произведение я не в силах. Местные ребята считают нужным посоветоваться с вами. Действительно, не будет ли помощи со стороны Союза писателей?
Позвольте закончить письмо словами Максима Горького. Он когда-то сказал о Льве Толстом: «Я не сирота на земле, пока этот человек на ней есть». Пока вы есть, я тоже не почувствую сиротства. Это не язык политики, это мой язык, язык моего сердца.
С приветом, Сафуан.
Город Караганда.
26 апреля 1951 г.