Слово, похоже, является заимствованным религиозным понятием, а не отражением национального характера. В арабско-казахском словаре: иман (ун). иман – 1) вера, убеждение; 2. религиозный. благочестие, здравомыслие. «Иман» – арабское слово, его казахский перевод – верить, убеждаться. Иманды – 1) благочестивый, религиозный; 2) перен. чистый, честный (АКТС, том 1, Н. Ондасынов, 1984). Вероятно, это слово пришло в казахский язык вместе с исламом, и сегодня оно используется как синоним понятий «честь, стыд» в казахском национальном самосознании. Оно также раскрывает значения «вера, честность». Подобные понятия как синонимы используются в нашем языковом ареале с давних времен. Это можно наблюдать и в литературном языке прошлых периодов.
Одним из наиболее часто используемых Абаем слов является «иман», которое поэт использовал в своем языке 59 раз. Имандылык – условие гуманизма. Призыв к имандылык, его пропаганда, его демонстрация – задача художника-гуманиста. Вот Абай справился с этим. Хотя слово «иман» изначально означало «один из пяти столпов ислама», а его религиозное терминологическое значение, как объясняет Абай, заключалось в «повиновении и вере в единство и существование Аллаха Всевышнего», это слово в народном казахском языке чаще использовалось в общем значении «человечность», «вера в добро». Сам Абай, устами Аристотеля, говорит царю Александру: «Продав свою честь и стыд за скот, бесстыдный не имеет имана, дойдет до дна», где слово «иман» обозначает не только чисто религиозную веру, но и такие человеческие качества, как честь и стыд. Хотя эти слова встречались в казахской поэзии и раньше, мы знаем, что они не занимали такого места в стихах одного поэта, как у Абая, по 30-40 раз («Словесный узор Абая», Р. Сыздык, Алматы, 2014, стр. 67). До Абая слово «иман» также часто использовалось в языке Яссауи. Однако, поскольку этот период не близок к нашему новому литературному языку, особой необходимости в проверке нет. В целом, использование Абая полностью соответствует современному использованию. Это соответствует использованию в казахском национальном самосознании в целом, а не только у отдельных авторов. В нашем современном языковом пространстве оно проявляется в словосочетаниях «пусть будет иманды, пусть иман будет спутником». Общая семантика: используется в значении «молитва, совершенная в жизни, измеряемая понятиями «честь-стыд, вера-убеждение».
На уровне семантики слова «иман», понимаемого в казахском самосознании, в казахском литературном языке существует слово «илан» («верить ~ убеждаться»), которое используется не так часто. Если присмотреться, значения слов «иман» и «илан» одинаковы: верить, убеждаться, выражать веру. Фонетически они очень похожи, за исключением незначительных отличий. Вполне возможно, что эти формы являются вариантами, происходящими из одного лексико-грамматического источника. Мы привыкли относить слово «иман» к арабскому языку, оно имеет религиозный характер. Сочетание этого понятия с казахским языковым элементом, вероятно, указывает на то, что эти формы имеют древнетюркские корни, существовавшие еще до появления арабизмов. Мы оставляем это на уровне предположений и возлагаем на будущие исследования.
Однако, когда речь идет о понятиях «человечность, честность, честь, стыд», лексико-семантический путь слова «илан» иной. Это слово охватывает только синонимический ряд «верить, убеждаться». Наша сравнительно-историческая способность пока не позволяет добраться до сути структуры формы «илан». Сначала мы исследуем форму «иман». Активная форма образована путем соединения древнего корня «и» и слова «ман». В словах, используемых сегодня, таких как оралман, оқырман, тыңдарман, көрермен, жайдарман и т. д., слово «ман» придает значение профессиональной деятельности. В англосаксонских языках «man» означает человек. Казахский ученый С. Аманжолов считает, что слово «ман» образовано от арабо-персидских суффиксов «-мән, -умән, -умәнд», обозначающих понятие «человек», а известный ономастик Т. Жанұзақов говорит о его существовании в древнеогузском языке. С этой точки зрения, первоначальное значение слова «иман» отличается от нынешнего. И+ман – мы рассматриваем компонент «и» как формант, характерный для арабского языка. Такой корневой формы самостоятельно не сохранилось. Мы наблюдаем его только в конце слов в служебной функции. Присоединяясь к концу имен существительных, характерных для арабского языка, оно придает значения «сын, ребенок, потомок» (Абай Кунанбайулы, Бауыржан Момышулы и т. д.), обозначая родословную. Например, если взять арабские антропонимы, то Аль-Бируни, Аль-Мукадиси, Аль-Истахри, Аль-Джувейни, Аль-Тирмизи, а также тюркские имена: Ахмет Яссауи, Махмуд Кашгари, Сулеймен Бакыргани, Фирдауси, Алишер Навои и т. д. Формант «и» в древности, до значений родства «сын, ребенок», похоже, имел семантику, обозначающую индивидуальные понятия «сын (великий человек), муж (сын, мужчина)». Таким образом, нынешнее значение прилагательного раньше было существительным – антропонимическим названием. Иман > Ұлыман > Ерман. Антропоним «ұлы» (великий Абай) является одним из лексико-грамматических вариантов слова «ұлық». Варианты «ұлық, ұлықты», приходящие с тюркскими формантами -қ, -ты, также развиваются. Таким образом, первоначальное значение слова «иман» является полным антропонимическим названием. Его корневая лексика указывает на антропоцентрические ряды. Не исключено, что имя Йима, упоминаемое в индоиранской, а также в шумеро-тюркской мифологии, связано с формой этого слова, его первоначальной лексико-семантикой и общим происхождением. Только глубокое исследование позволит нам это выяснить. В мифолого-лингвистическом ареале имя человека, прославляемое как «ұлыман//ұлықадам//ерман», связано с «йима», которое особо упоминается в древних книгах (Авеста, Заратуштра). Ұлыман – «великий человек». Наше название-имя «ұлықпан», вероятно, образовалось от этого слова. Что мы подразумеваем под «ұлыман//ұлы адам»? В казахском самосознании можно перечислять такие индивидуальные качества, как «высокий ум, знания, человечность, мудрость, проницательность» и так далее. Слово может передать свою семантику только через такие качественные характеристики. В таком случае, переход этого существительного в разряд прилагательных, обозначающих качественные значения, легок. И эти качественные понятия являются центральными понятиями, относящимися только к человеку. Мы показали возможность того, что одним из вариантов первоначальной лексической формы слова «иман» является «ерман». Моносиллаб «ер» – это слово, активно использовавшееся в Орхонских письменных памятниках: есть строки «Мой брат Кюль-Тегин в двадцать шесть лет стал эром…». В целом, слово «ер» является ведущей единицей, существующей с древнетюркского языка. Корневое слово «ер» с древнетюркского языка до сих пор не утратило своего значения, сохранив в своей семантике экспрессивно-познавательные понятия в чистом виде. Ведущий моносиллаб древнетюркского-казахского «ер» является активным формантом, создающим именные слова и служебно-профессиональные значения во многих мировых языках. Такое свойство часто встречается в англосаксонских, германских, финно-угорских языках: writer, super, runner, driver, speeker, reader, beginner, lecker, muster, totscher. Очевидно, что произошел языковой транзит на евразийском пространстве. Сначала он вошел в другие языки из тюркских языков в качестве словообразовательного способа с различными функциями. Тюркская лексема –er в конце слова, подобно тому, как арабо-персидский формант «и» присоединялся к концу имен-названий. То есть, мы не можем быть полностью уверены в том, что древние корни «и» берут начало из тюркского источника в определенный лексический период.
Мы упомянули арабское происхождение слова «иман». Очевидно, что в структуре слова присутствует древний элемент «ман». Первым этимологическим корнем формы, характерной для арабо-персидской группы языков, является древний корневой формант «и». Мы предполагаем, что его первоначальная лексико-семантика – это значение имени. Поэтому корень «и» является полумертвым корнем, поскольку его первоначальное значение передается косвенно. Компонент «ман», присоединенный к корню, настолько слился с корневой формой, что его нелегко заметить. Корень «и» в процессе лексического развития затемнил открытую семантику присоединенного к нему слова «ман». В результате лексико-семантика слова в целом сместилась с антропонимического слова в группу значений, обозначающих абстрактные существительные и прилагательные. Теперь рассмотрим форму слова «илан ~ илану/инану», которое обозначает определенные смысловые ряды. Форма развилась из тюркских элементов, корня ие/і/ы вариантов: ил//ел//іл//ыл > из этих корней образовались и сохранились самостоятельные смысловые ряды: иіл, ел, іл – используются в разных частях речи. К производному корню «ил» присоединился древний корень «-ан». Однако, структуру формы «илан» нельзя рассматривать так детально. Мы используем это только при рассмотрении процесса развития древних корней в лексико-грамматической категории. Присоединение формы «-ан» (құлан, жылан, бұлан, қабан, жан, қан, суан и т. д.) позволяет нам сделать вывод, что первоначальная лексико-семантика слова «и+л+ан > и+лан, илан» (лан//ман) была антропонимическим названием. Эти слова еще требуют исследования. Мы можем понять происхождение слова «иман», рассмотрев его семантику в разные языковые периоды, а не только с сравнительно-исторической точки зрения. Нас интересует то, что слово «илан», созвучное и близкое по значению слову «иман» в казахско-тюркском языке, указывает на это. На основе этого мы не можем различить, является ли первоначальным путем формирования слова «иман» арабо-персидский или тюркский. Возникает и вопрос: «вариантность ли это?».
Ықылас Әділетұлы,
студент КазПУ им. Абая