Россия – стратегический и главный партнер нашей страны. Но сегодня Кремль своими контрреакциями, воинственной риторикой вызывает страх у соседей. К чему может привести движение России в этом направлении, как долго оно может продолжаться? Эти вопросы, очевидно, очень важны для Казахстана. Поэтому мы задали эти вопросы Ерлану Карину, который вернулся с очередного заседания Валдайского клуба, ставшего центром российской политической игры.
— Главный тезис, озвученный Владимиром Путиным на последнем заседании Валдайского клуба, – разговор о ядерном ударе и о том, что россияне отправятся в рай. Позже Дмитрий Песков пояснил, что Россия отказывается от права превентивного удара, а остальное – аллегория. С какими мыслями вы вернулись с Валдая о взглядах российского президента?
— Валдайский клуб – одна из площадок, которую Владимир Путин использует как трибуну для донесения нужных месседжей другим.
Участники клуба прекрасно знают, что Путин не приходит просто почитать подготовленную речь и уйти, поэтому чувствуется готовность к дискуссии, ожидание ответной реакции. По-моему, его намерение к дискуссии не всегда оправдано. Вы говорите, что его риторика была воинственной? Мне показалось, что он хотел показать свою готовность и готовность России к жесткому ответу. А все остальное – действительно аллегория для распространения информации. Однако я для себя отметил, что его не интересовали вопросы, не связанные с темой противостояния с Западом.
— Были ли слова Владимира Путина на Валдае заранее подготовленным спектаклем или это спонтанность Путина? Вы заранее согласовали свой вопрос с организаторами или куратором Клуба? Ведь вы задали вопрос российскому президенту и в этом году.
— Особенность Валдайского клуба в том, что можно вести прямой диалог с первыми лицами российской политики. В последний день заседания Клуба проходит встреча с Владимиром Путиным, и заседание Клуба завершается. Вопросы, адресованные президенту России, не озвучиваются и не согласовываются заранее. Вопросы задаются по очереди, желающие поднимают руки, и если модератор посчитает нужным, ты можешь задать свой вопрос. Желающих задать вопрос много, и даже при том, что встреча длится два с половиной часа, большинство из тех, кто стоит в очереди, не успевают задать вопрос. Если и есть какая-то определенность, то она в том, что эксперты из разных стран стараются увязать вопрос с основной темой и с темой отношений их стран с Россией. Никто из экспертов, участвовавших в заседании, не стремится высказать свое мнение, задавая вопрос. Большинство экспертов стараются обеспечить, чтобы хотя бы их страна была упомянута на этом заседании или чтобы была затронута основная тема в их стране.
— Почему в Казахстане нет такой площадки для дискуссий, как Валдайский клуб?
— У нас такая площадка для дискуссий развивается, она называется «Астанинский экспертный клуб». В следующем месяце пройдет очередное заседание. Нурсултан Назарбаев также регулярно встречается с экспертами в рамках астанинского клуба. В целом, практика экспертных клубов существует во многих странах, поскольку интеллектуальные центры являются важным инструментом донесения определенной информации. В этот раз Владимир Путин сказал: «Нам интересно не только то, какие вопросы вы задаете, но и то, как вы формулируете вопросы». По моему мнению, такие встречи – это способ присмотреться друг к другу: организаторам интересно, что думают эксперты, а для экспертов – расширить свой взгляд на процессы, происходящие в стране, и на Россию в целом. Для экспертов, занимающихся международной политикой, важно слышать информацию от лиц, принимающих решения. Конечно, заявления политиков можно увидеть и прочитать в СМИ, но, сидя лицом к лицу с политиком несколько часов, можно сделать более точные выводы, наблюдая за его эмоциями, реакцией, мимикой.
— После Валдая удалось ли вам найти ответ на вопрос, почему Россия оказалась в ситуации «осажденной крепости»?
— У меня есть своя теория по этому вопросу. Существуют различные методологические подходы к исследованию геополитической ориентации каждого государства. Как принято в классической теории, геополитика каждой страны определяется ее территорией, географическим положением. Другая теория основана на том, что внешняя политика государства определяется его климатическими факторами. По моему мнению, положение любого государства в международной политической системе определяется также культурно-ментальными факторами. Это определяет определенное правило поведения элиты, а это, в свою очередь, отражает позицию государства в международной политической системе. Например, китайский менталитет не приемлет антагонизм. Китайская элита избегает прямого столкновения. Это проявляется во всем – в протоколе, в риторике, в лексике китайских политиков. Например, согласно китайскому протоколу, делегации часто рассаживаются за круглым столом, а не лицом к лицу друг с другом. Можно вспомнить и «последние китайские предупреждения». Китайцы очень осторожны в использовании слов «враг», «противник», «союзник». Поэтому часто возникают трудности с переводом и пониманием.
Когда российские политики или эксперты говорят «Китай – наш союзник», сами китайцы, кажется, замедляются. Потому что для них понятие «союзник» означает объединение с кем-то против кого-то другого. Они избегают альянсов, союзов. Интересно, что по отношению к своим близким партнерам они используют понятия «друг» – «большой друг Китая», «друг нашей страны». При этом они стараются не использовать эмоциональные реакции, не спешат переходить к действиям в ответ на обиды. Даже когда США объявили торговую войну Китаю, Китай не спешил принимать ответные меры.
Для российских политиков и экспертов политика – это нечто, равносильное конфронтации, противостоянию. Поэтому не только президент России, но и вся российская элита использует соответствующий понятийно-категориальный аппарат. Если их понимание процессов осуществляется через призму противостояния, то их восприятие мира совершенно бинарно: свои и чужие, мы и враги, а «кто не с нами – тот против нас». Соответственно, это понимание они применяют и к своим союзникам.
На последнем заседании Валдая запомнилась фраза известного российского эксперта: «Если мы говорим, что началась война, то любое недовольство в обществе равносильно предательству». Риторика российского руководства – это показатель того, как Россия воспринимает мир в целом. Эту особенность нужно понять и принять. Тогда все встанет на свои места. Если бы наши западные коллеги понимали культурно-ментальные основы российской политики, они бы знали, что санкции против России не остановят Кремль, а наоборот, усилят его. Только из этого можно понять, что давление на Россию контрпродуктивно: ситуация противостояния – это естественное состояние российских политиков. К сожалению, результатом этой риторики может стать формирование конфронтационного мировоззрения и у общества, привыкание к таким идеям. Это опасный процесс.
Бауыржан Толегенов
Переведено с казахского языка на русский язык с сайта Sayasat.org