«Солженицын… Испугались, да? Конечно, испугались. Не говоря уже о Нобелевской премии, даже если бы появилась еще более высокая премия и вы стали бы ее лауреатом, правда в том, что у нас нет оснований восхвалять именно этого человека. Не говоря уже о другом, когда он в один из годов написал трактат, похожий на проповедь, под названием «Как сделать так, чтобы Россия процветала?», мы, несомненно, не забудем, как он бредил о том, что северные регионы Казахстана издревле были русскими землями».
Так начинал свою статью, опубликованную 15 лет назад в «Егемен Қазақстан», выдающийся литературовед, публицист Сауытбек Абдрахманов. Он прав. Мы тоже не собираемся его хвалить или восхвалять. Дело в другом. В народе говорят: «Говорят, этот человек в начале 50-х годов был в ссылке в казахской степи. Тогда наши соотечественники помогли ему. После реабилитации он, поблагодарив людей из казахского аула, которые делили с ним хлеб и соль в трудные времена, отправился в Москву». Мы хорошо знаем, что такой разговор существует. Не всегда, но иногда говорят об этом. Исследовал ли кто-нибудь это событие на месте его происшествия? Встречался ли с очевидцами, полностью ли выяснил суть дела? К сожалению, мы бы сказали, что не очень. В конце 80-х годов, когда развевался флаг гласности, в жамбылской областной газете «Знамя труда» вышла небольшая статья корреспондента В. Вотчеля. Затем писал писатель К. Саттыбайулы в «Ақжол». А с тех пор мы не слышали, чтобы кто-нибудь приезжал в Мойынкум для исследования и изучения этой темы. Мы убедились в этом, когда недавно сами специально приехали сюда и нашли людей, которые видели Солженицына своими глазами, общались с ним в те годы.
— Да, — сказал один из первых встреченных нами аксакалов, ветеран труда Шора Амирекулов. — Людей, которые его знали, здесь было много лет десять назад. Сейчас, конечно, многих из них уже нет. Особенно я говорю о Зейнагазы Сырымбетове… В начале 50-х годов он был директором школы здесь, в Коктереке. Тогда он взял Солженицына, который был освобожден из тюрьмы и работал чернорабочим в сельпо, учителем. По словам рассказчика, история произошла следующим образом.
Осенью 1953 года в среднюю школу имени С.М. Кирова этого аула пришел один человек. В ветхой одежде, с изможденным лицом, он представился директору: «Александр Исаевич Солженицын. Здесь, кажется, не хватает учителей. У меня есть педагогическое образование. Если есть возможность, примите на работу», — сказал он. Зейнагазы Сырымбетову в тот момент представилась картина, как этот человек работал грузчиком на центральном складе. В Мойынкуме тогда было много людей, которых посадили в тюрьму как врагов народа, и даже после освобождения они находились под наблюдением. «Наверное, этот человек передо мной из их числа», — подумал про себя директор школы. Затем он попросил прийти через три-четыре дня. Его мысль заключалась в том, чтобы получить разрешение от районного партийного комитета. Там не согласились. Однако, услышав, что уроков не было уже месяц из-за отсутствия учителей по 3-4 предметам в школе, они задумались. «Есть ли у него учительская специальность?» — спросил секретарь райкома партии после долгого молчания. Зейнагазы Сырымбетов ответил, что Солженицын до войны учился в Ростовском педагогическом институте и окончил там физико-математический факультет с отличными оценками. «Тогда решай сам», — сказал спрашивающий. Это означало: «Прими на работу, только если возьмешь всю ответственность на себя». «Когда тот человек снова пришел ко мне в назначенный день, — сказал Зейнагазы аксакал в беседе с корреспондентом областной газеты «Знамя труда» В. Вотчелем спустя 36 лет, — я решил принять его на работу, так как он был признан неблагонадежным из-за культа личности. «Что это? Тебя могут казнить», — сказал мне заведующий учебной частью, который был на 3-4 года старше меня. Я промолчал. «Рискну», — подумал я про себя. Потому что, видя его совершенно изможденным, с лицом, бледным, как осенний лист, я чувствовал, что буду виноват перед своей совестью всю жизнь, если не помогу ему». С таким решением директор школы уладил дела Солженицына и привел его к себе домой. «В тот день я мыла пол в кухне, — вспоминала дочь Зейнагазы Сырымбетова Галия в своих воспоминаниях в семейном сборнике «Әке жолы». — Отец, войдя через заднюю дверь, сказал: «Дочка, накорми этого дядю», — показав на человека с отросшей бородой и грязной одеждой. Я была ребенком. Когда я собиралась сказать отцу о своем недовольстве, что не хочу впускать его на только что вымытый пол и в прибранную кухню, я впервые в жизни испугалась, услышав, как он сильно повысил голос. «Не упрямься, — сказал он грозным голосом. — Это человек. У него есть две руки, две ноги, два глаза, как и у нас. Чем он отличается от других? Такова его судьба, его жизнь. Мы должны помочь». После этих слов я тут же побежала. После еды гость вышел на улицу. В знак благодарности нашей семье он нарубил много дров». — Тогда я был учеником 9 класса, — сказал аксакал Шора, собирая со стола областную газету и книгу «Әке жолы», которые он показал нам выше. — Однажды в наш класс пришел худощавый, широкоплечий русский мужчина, пригладив волосы назад, и начал вести урок. Он представился: «Александр Исаевич Солженицын». Своей быстрой походкой и четкой речью он сразу привлек внимание школьников. Он входил в класс бодрым видом. Начинал урок с энергией. После объяснения темы он уделял особое внимание тому, как ученики поняли и восприняли ее. Он выяснял это методом вопросов и ответов. В такие моменты наш мозг работал с необычайной скоростью. В таком испытании везло нашему однокласснику Бесбаю Тилегенову. Солженицын очень удивлялся ему. Иногда, возможно, чтобы раскрыть способности и расширить кругозор других учеников, он выводил Бесбая, который давал ответы на любые задачи устно и не давал никому шанса, в коридор и создавал условия для того, чтобы и мы могли ответить. — По каким еще предметам, кроме математики, Солженицын преподавал в ваших школах? — Физика, астрономия. Позже к ним добавились русский язык и литература. Сказав это, аксакал Шора, когда мы уходили, сказал, что житель села Коктерек Айдар Ашимов также много знает по теме, которую мы искали. Затем он достал старую фотографию из своего семейного альбома и показал ее. Сразу скажем, это было очень интересное зрелище. На ней были изображены учителя средней школы имени С.М. Кирова и старшеклассники середины 50-х годов. В центре этой группы под сенью большого тополя стоял руководитель учебного заведения, о котором мы говорили, Зейнагазы Сырымбетов, а рядом с ним — писатель Александр Исаевич Солженицын, который в то время работал здесь учителем. А один из двух парней, разлегшихся на траве впереди, был Шора Амирекулов. Фотографию сделал фотограф местного предприятия бытового обслуживания в мае 1955 года. Попрощавшись с аксакалом и придя в дом, на который он указал, мы обнаружили, что уже вечерело. Тем не менее, Айдар Ашимулы, встретивший нас с открытым лицом, после первых приветствий сразу перешел к сути разговора. Затем он рассказал следующее. — Я впервые увидел человека, о котором вы спрашиваете, в 8 лет. Была зима. Мы, деревенские дети, тогда не вылезали с ледяного катка, образовавшегося из красной воды, которая текла рядом с МТС, где мы катались на коньках в густом снегу. Однажды у меня порвался шнурок на коньке. Мой одноклассник Миша сказал: «Пойдем к дяде Саше. Он поможет», — с уверенностью. Человек, о котором говорил мой друг, жил в доме Якова Мельничука. Незнакомый человек, выслушав нашу просьбу, молча снял кожаный ремень со старого рюкзака на стене. Затем он долго и тонко разрезал его ножом и поровну привязал к обоим конькам. Мы и после этого ходили к дяде Саше. Потому что он знал все, умел все. Были 50-е годы. Детские коньки тогда назывались «снегурочка», «дуты». Их трудность заключалась в зависимости от напильника и шабера. Саша дядя прекрасно точил лезвия коньков, которые касались льда. Поэтому мы стремились заточить их только у него. Весной наш знакомый, вставляя порванные резинки от велосипедных камер между старыми тряпками, делал и маленькие мячи. Это было гораздо удобнее, чем наши прежние игрушки, сделанные из вычесанной шерсти коровы. На следующий год он начал преподавать ученикам старших классов в школе. Однажды мы, ученики начальных классов, тоже отправились с ними на экскурсию. Нашим руководителем был Саша дядя. Он был одет компактно, как военный. На одном плече — дорожная сумка, похожая на планшет. На другом плече — небольшой фотоаппарат. На поясе — широкий кожаный ремень офицера. Дети, обрадованные поездкой, начали шуметь, но наш руководитель строгим и властным голосом крикнул: «Тихо, постройтесь!» В тот же миг шум прекратился. Я сам долго не мог забыть его голос и движения, присущие командирам. Позже, когда я читал его биографию, где он отправился из Мойынкума в Москву и стал известен в 60-е годы, я узнал, что мой знакомый детства участвовал в Великой Отечественной войне, был офицером и командовал батареей. Тогда я подумал про себя: «Ну, конечно… Поэтому он и выглядел как военный». Айдар Ашимулы сказал это и немного помолчал. Воспользовавшись этим моментом, я спросил у хозяина дома о правдивости одного случая, о котором слышал раньше от людей. Это был общий разговор: «Солженицын в 1965-1970 годах писал письма жителям села Коктерек из Москвы, выражая свою благодарность». Я говорю так: никто не видел таких писем, до сих пор ничего подобного нигде не публиковалось. Это было похоже на тип «говорят-говорят», который приходит с формулировкой «говорили, что…». Внимательно выслушав это, Айдар ага встал и принес семейную книгу «Әке жолы», которую видел в доме Шора аксакала, и показал факсимиле на 85-й странице. Мы сразу же заинтересовались. Письмо Солженицына! «Как же мы не заметили?» — подумал я про себя. И вот, я начал внимательно знакомиться со сборником. Отметим, что мы упомянули выше, что это семейная книга. Да, так и есть. Потому что тираж небольшой. Всего 200 экземпляров. Кроме того, там представлены фотографии семьи, как в фотоальбоме, и воспоминания главы семьи Зейнагазы аксакала о родственниках и детях. Среди них выделяется письмо Солженицына. В нем оказались следующие строки: «Дорогой Зейнагазы! Я был очень рад твоему письму. Я храню самые теплые чувства к тебе с момента нашего первого знакомства, когда я, выйдя из машины ссылки, вошел в Коктерекский районный отдел образования и впервые увидел тебя, и ты встретил меня с улыбкой. Наши хорошие отношения в последующие годы не забыты. Я помню твою жену, кланяюсь ей за приготовленный казахский бешбармак! Моя работа учителем в школе во время ссылки была настоящим наслаждением. Позже я нигде не встречал так преданных учебе детей: для них, находящихся вне внешнего мира, учеба в школе была светом, заменяющим все. Я радуюсь успехам моих учеников того времени, потому что среди них было немало особо талантливых. Было бы хорошо, если бы ты написал мне о моих бывших учениках, учителях. Что стало со зданием школы, оно еще не изменилось? В любом случае, я был бы рад, если бы смог однажды приехать туда и увидеть все изменения своими глазами. Я рад, что у тебя большая, дружная семья, все восемь детей получили высшее образование, растет много внуков. А у меня трое сыновей — 21, 19 и 18 лет, двое из них — студенты Гарвардского университета, один — пианист, уже участвует во многих концертах. Я думаю, что они вернутся на родину вслед за мной, все хорошо знают русский язык. Но для меня здесь еще не все дороги открыты: все, с чем я боролся в свое время, понемногу встает на моем пути. В нашем возрасте болезни не редкость, поэтому нужно все терпеть. А жить в нужде — это самое трудное, это больно бьет по сердцу. Потому что я сам провел большую часть своей жизни в бедности и нужде, я знаю это. Передай всем, кто меня знает, от моего имени привет, мои добрые пожелания. Привет Коктереку, я воспринимал его как свою родину. Там я сильно заболел, и, несмотря на то, что чудом избежал смерти, мое положение там было хорошим. Крепко жму твою руку. Солженицын. 24.6.91». Мы не знаем, с какой целью было написано это послание. Мы знаем одно. Это ответ Солженицына на письмо Зейнагазы аксакала. Об этом свидетельствует фраза в начале текста: «Я был очень рад твоему письму». Внутренне мы думаем: «Возможно, Зейнагазы Сырымбетов аксакал написал ему, обидевшись, после прочтения его нашумевшей статьи в «Литературной газете» от 10 апреля 1990 года». Мы так думаем, потому что в конце письма Солженицына стоит отметка «24.6.91». Судя по этому, это переписка, произошедшая после нашумевшей статьи «Как сделать так, чтобы Россия процветала?» (10.4.1990 г.).
…Мы вышли на улицу. Короткий зимний день угасал за горизонтом. Мороз крепчал. «Пройдем пешком до того мыса», — сказал Айдар Ашимулы, рассказывая нам еще одну историю. В начале своего пребывания в Коктереке Солженицын жил в доме Якова и Екатерины Мельничук. Затем он переехал в отдельный маленький домик. Этот дом № 10 на Пионерской улице просуществовал до середины 90-х годов, которые мы называем недавним прошлым, переходным периодом. Затем стены его обрушились, и на его месте остался лишь небольшой холм.
…Приехав в гостиницу, я сижу и размышляю. Мне вспомнился человек, который в 1945 году, будучи командиром батареи в Восточной Пруссии, был арестован за антисоветские мысли и провел мучительные дни в сталинских лагерях в Москве, Марфино и Экибастузе. Затем передо мной предстал человек, который в 1953 году, страдая от неизлечимой болезни в тюрьме, после операции был сослан в Мойынкум для отбывания наказания. В тот же миг я вспомнил писателя, который был реабилитирован в 1956 году, уехал в Москву, и в 1959-1965 годах в знаменитом журнале «Новый мир» были опубликованы его произведения, разоблачающие советский тоталитарный режим: «Один день Ивана Денисовича», «Матренин двор», «Случай на станции Кречетовка» и «Захар-Калита». А когда в 1968 году вышел роман «Архипелаг ГУЛАГ»… Имя Солженицына стало идолом, а его произведения перевернули сознание читателей. Самым главным, удивительным в нем было то, что он писал на закрытые темы, которые нельзя было произносить в советском обществе, и излагал ужасающие события красного террора с точными данными. Дальнейшее понятно без слов. Писатель, как и его предшественники Ахматова, Зощенко, Пастернак, стал неблагонадежным и подвергся преследованиям. Его книги были запрещены к публикации, и он был исключен из списка номинантов на Государственную премию. Его исключили из Союза писателей и лишили гражданства. Таким образом, в 1974 году он был изгнан из страны. Тем не менее, прогрессивные деятели культуры искали его, говорили о произведениях писателя, который без прикрас раскрывал ужасы репрессий на различных собраниях. Ведь миллионы читателей того времени, состоящие из выживших в сталинских лагерях и представителей поколений, чьи родители стали жертвами тоталитарного режима, никак не могли забыть эту трагедию. Поэтому, за прошедшие 20 лет, завершив написание частей тетралогии «Красное колесо» — романов «Август четырнадцатого», «Октябрь шестнадцатого», «Март семнадцатого» — и вернувшись в Россию, страна была готова встретить его как царя. Но… Гуманист-художник, творец, ставящий права человека на первое место, враг насилия, вернувшись из-за океана, изменился. Он вмешался в политику сразу после возвращения из США. Разжигал межнациональную рознь, раздувал угли великорусского шовинизма. Не был далек и от антисемитизма. Таким образом, словами из книги писателя В. Войновича «Бульдог под легендой»: «…Он оскорбил украинцев. Обидел казахов. Проявил враждебность к евреям и разозлил чеченцев. А как же его поездка по Сибири на поезде? Он открывал собрания на каждой видимой станции железной дороги, утомив людей. Приходил в Думу и давал советы, сводя с ума депутатов. Он спорил с профессиональными историками, говоря, что напишет новую историю России».
…Вспоминая это, думаешь: «Почему талантливый, упорный, смелый и трудолюбивый писатель не остался только в своей области?» Да, если бы он не отошел от направления, которое для писателя 60-70-80-х годов означало только писать, и остался бы в памяти людей своим чистым творческим трудом. Слава, почет, известность тоже никуда бы от него не делись. Но так не случилось. Вмешиваясь в вышеупомянутые дела, которые не были ему нужны, писатель сам упал с прежней высоты. Слава Богу, ничего не изменилось ни в одной стране от того, что Солженицын сказал так. Он сам заблудился, увлекшись. Разве Нобелевская премия, данная ему за труд, вынесший на свет правду униженных и оскорбленных, была недостаточной? Таково наше мнение. Тем не менее: «Как человек остается человеком?» — гласит мудрое изречение, и: «Прийти в мир человеком, уйти из жизни человеком — очень трудно», — эти два стихотворных строки известного поэта говорят о том, что понять мировоззрение и позицию человека, ступающего по земле, иногда трудно и сложно. Да… сложно.
Жанболат Аупбаев,
Заслуженный деятель Казахстана, журналист
Жамбылская область,
Мойынкумский район.
Журнал «Ақиқат»