На прошлой неделе состоялись крупные заседания Верховного суда и Генеральной прокуратуры, на которых их вновь назначенные руководители Жақып Асанов и Қайрат Қожамжаров поделились с общественностью своими мыслями о своих ведомствах и взглядами на правовую реформу в стране. Было озвучено немало правдивой информации, справедливой критики, сделаны хорошие, необходимые предложения, даны поручения. Однако недоверие и сомнения в обществе относительно судебной и правовой сферы не исчезают. Почему?
Если мы хотим, чтобы Казахстан вышел из сегодняшнего тупика, то главной из неотложных реформ является правовая реформа. Об этом открыто заявляют и наш главный судья, и наш главный прокурор. Спорить нет смысла. Однако, наряду с правдой на бумаге и в словах, мы хорошо знаем, что существует и правда жизни. Эта правда жизни, наш небольшой жизненный опыт, кричит о том, что многие накопившиеся в стране проблемы сводятся к простому слову «справедливость». Если спросить, какой общий лозунг есть у всего казахского народа на ближайшее десятилетие, какая тема волнует людей, я снова бы назвал эту «справедливость». Все политические процессы, все литературные или культурные процессы, общественные дискуссии будут вращаться вокруг этого слова, этого понятия.
Где ищут «справедливость» простые люди, граждане, исчерпавшие все средства и возможности? Конечно, в суде, в прокуратуре. Доказательством тому служит сам господин Жақып Асанов. За последние пять лет количество гражданских дел, доходящих до суда в стране, увеличилось примерно с 200 тысяч до 1 миллиона. Подумайте: в пять раз больше. О чем это говорит? Не только о повышении правосознания граждан и их законопослушности, но и о том, что многие проблемы в стране не были решены на человеческом, гражданском, казахском уровне. Это явный признак, символ того, что проблемы каждого гражданина в стране накопились, усложнились, обострились и достигли своего пика, готовности обратиться в суд и быть униженным. Самое трудное, самое ужасное – мы не только перестали верить только суду, закону, но и перестаем верить самим себе, своим традициям, культуре, разуму. В последние годы готовятся и внедряются институты, профессии, специалисты, предотвращающие это. А число обращающихся к ним – единицы.
А каково положение наших судов и прокуратуры? Это тоже известно. Наши суды и прокуратура не являются независимыми структурами. О том, что они зависят от исполнительной власти, знает даже ребенок в колыбели. Если ты судишься с властью, жалуешься власти – ты проиграешь. Все решается не Конституцией и законом, а «телефонным правом». Если ты выступаешь против власти, ты не только проиграешь, но и будешь уничтожен, подвергнешься преследованиям. Если богатый и бедный встречаются в суде, известно, что проиграет бедный. Так где же искать «справедливость»? Что делать тем, кто не нашел того, что искал, кто видел такую вопиющую несправедливость? Мы видим и пути решения: одни сжигают себя, другие бегут из страны за границу, третьи впадают в коррупцию, дают взятки, ищут связи и сами становятся частью этой коррумпированной системы, четвертые ищут справедливости не в Верховном суде, а совсем выше, доходят до состояния готовности взорвать себя и других, призывая имя Бога. Сможем ли мы далеко зайти в таком состоянии? Наше «вечное» государство, надеющееся войти в число 30 лучших стран мира, выдержит ли не 30 лет, а 30 месяцев?
Все мы хотим добра, хотим верить в добро. Потому что постоянно видеть только плохое, быть провидцем, святым – это тяжелое бремя для человека. Хочется верить словам Жақыпа Асанова, сказанным на заседании, его предложениям. Но ведь эти слова не были сказаны впервые, они звучали и раньше. Было сделано множество сильных предложений, которые могли бы улучшить судебные дела и прокурорский надзор. Где результат? Где конкретные действия? Ведь каждое слово доказывается конкретными фактами и конкретными действиями. В конечном итоге, исправление суда, реформирование – это не только вопрос мундира Жақыпа Асанова. Это вопрос будущего всей страны и общества. Это вопрос сохранения или неподдержания политической системы и режима, созданного нынешним президентом Н. Назарбаевым. Позволят ли противоречия и пороки, въевшиеся в эту систему, реформировать суд и прокуратуру? Если говорить шире, возникают большие, очень сложные политико-философские вопросы: «Сможет ли эта система реформировать саму себя, или для ее изменения нужно полностью разрушить систему и строить заново? Если строить заново, не приведет ли разрушение старой системы к краху государства?» Реформы и изменения, начатые Жақыпом Асановым и Қайратом Қожамжаровым, их реализация или нереализация, похоже, должны дать конкретные ответы на эти вопросы.
Можно привести следующие доводы на вопросы о том, откуда и почему возникают недоверие и сомнения.
Во-первых, фактор политической воли.
Искренняя, правдивая реформа начинается с явного признания ошибок. Сегодня системе суда и прокуратуры высказывается немало критики. Но, надо признать, оба руководителя верят, что смогут изменить нынешнюю систему изнутри. Жақып Асанов в своем выступлении сказал: «Мы не предлагаем реформы, мы будем реализовывать то, что сказал президент».
По моему мнению, настоящие реформы, настоящая модернизация – это всегда выбор между жизнью и смертью. Либо будем, либо погибнем. Либо изменимся, либо разрушимся. Либо будем жить, либо будем расстреляны. Нынешние системы суда и прокуратуры являются последователями сталинской тоталитарной системы, институтами, впитавшими в себя ее менталитет и психологию. Без избавления от этого менталитета и психологии, без явного признания их – само стремление изменить их является ошибкой. К сожалению, оба руководителя не высказали по этому поводу ничего существенного.
Если нынешние системы суда и прокуратуры не изменятся, страна не будет развиваться, наоборот, она встанет на путь энтропии и гниения. И уже встала. Глубокого понимания этого не наблюдается. Сталинскую систему и менталитет невозможно изменить с помощью тренингов, мотивационных методов Стивена Кови и Исхака Адизеса. Рак нельзя вылечить только физкультурой или заговорами. При необходимости нужно применять и сложную операцию, и тяжелую для организма лучевую и химиотерапию.
Во-вторых, человеческий фактор.
Многие реформы у нас не реализуются из-за человеческого фактора. Мы не ищем методы решения проблемы, а начинаем искать человека. И в самом поиске человека есть много недоработок. Мы бесконечно перемешиваем грязную, замасленную карту. Приходит хороший человек – дело хоть немного налаживается, уходит – все останавливается, откатывается назад. Например, многие из начатых при Жақыпе Асанове в Генеральной прокуратуре мер по открытости, технологическим новшествам были прерваны с приходом нового руководства. Часть людей, начавших это, оказались за бортом, часть ушла вслед за Жақыпом Асановым. Так что же это за реформа? Какая реформа?
Настоящие реформы и модернизация, похоже, не должны учитывать человеческий фактор. Готова ли нынешняя система суда и прокуратуры в одночасье уволить сотни, если не тысячи, своих сотрудников? Например, если в районном суде или прокуратуре задержан за преступление, взятку один сотрудник, готовы ли уволить всех, кто работал в этом суде? Если господа Асанов и Қожамжаров не только скажут «да, готовы», но и реализуют это на практике, лично я поверю, что в этих двух ведомствах начались настоящие реформы.
Среди государственных служащих в нашей стране самой малочисленной, но самой закрытой группой являются судьи и прокуроры. По сравнению с другими отраслями, число работающих в этих двух системах не так велико, несравнимо с полицией или армией. Если бы они искали людей в соответствии с новыми принципами, которые они сами озвучили вчера, искали бы открытый конкурс, то на место каждого судьи и прокурора нашлось бы не один, а десять человек. Наши университеты ежегодно выпускают тысячи юристов.
В-третьих, фактор образца.
Проблема в том, чтобы сами судьи и прокуроры смогли с отвращением взглянуть на свое прошлое существование и деятельность. Новые или прошедшие строгий отбор судьи и прокуроры должны не просто провозглашать: «Мы никогда не будем такими, как наши бывшие коллеги! Мы выполняем великую государственную миссию. Мы не имеем права быть взяточниками, наша честь не позволит нам быть коррумпированными!», но и суметь реализовать эти принципы. Например, что произойдет завтра, если молодой судья или прокурор заявит общественности, приведя доказательства, или подаст жалобу руководству: «мой начальник берет взятки, попирает закон»? Будет ли он уволен с позорным клеймом «стукача» или будут арестованы его начальники?
Можно ли начать новую, невиданную ранее систему не издалека, а из Астаны? В Астане всего три района, например. Можно ли в этих трех районах создать идеальный, рожденный из мечты Асанова, безупречный, справедливый суд? Можно ли в Астане массово уволить, а при необходимости и осудить судей и прокуроров, погрязших в беспорядках, о которых ходят слухи, имеющих факты, и сделать так, чтобы они никогда больше не имели отношения к правовой системе? Если это возможно, то это не потребует много времени. Максимум за два года можно полностью создать в Астане сильную систему суда и прокуратуры. Распространение успешной, реализованной модели на весь Казахстан, возможно, потребует более длительного срока. Но если взяться всерьез, то реформу по всей стране можно завершить за пять лет. Учитывая, что главный судья и главный прокурор назначаются на шесть лет, у них есть полные возможности.
Заключение
Когда-то я имел возможность познакомиться с Кахой Бендукидзе, одним из граждан, реализовавших и планировавших реформы в Грузии, и общаться с ним в течение недели. Однажды я задал вопрос: «Что нужно сделать, чтобы реализовать реформы в Грузии в другом месте?» Тогда господин Бендукидзе ответил: «Для реализации любой реформы нужны всего три человека. Один человек должен разработать цепочку, концепцию этих реформ и взять на себя личную ответственность за них. Второй человек должен реализовать эти реформы любой ценой, не считаясь ни с кем, ни с какими трудностями. Этому человеку должна быть дана необходимая власть, воля. Третий человек должен круглосуточно работать над разъяснением народу о проводимой работе. Если эти три человека найдутся, если у них будут необходимые права и возможности, любую реформу можно реализовать в любой стране». В свое время грузины, считавшиеся самыми коррумпированными, самыми взяточниками в Советском Союзе, смогли провести судебную реформу. То, что удалось грузинам, под силу и казахам. Нужно только найти этих «трех необходимых как воздух людей». Будем считать, что «первого человека» нашли. Будем надеяться, что есть Асанов, который скажет «ай», и Қожамжаров, который скажет «қой». Найдутся ли остальные?
Айдос САРЫМ, политолог
Газета «Жас Алаш»