В народе бытует выражение: «Я сделал своего ребенка неверным, когда пытался его обучить». Мы не всегда задумываемся о трагической правде, скрытой за этими словами. Изначально такое сожаление, вероятно, возникло из-за того, что чей-то ребенок, получивший русское образование, отошел от традиционного пути и сбился с него.
Конечно, если бы таких отклоняющихся, криво идущих было единицы, можно было бы не придавать этому большого значения, ссылаясь на то, что «в народе всегда найдется один сорванец». Но если умножатся те, кто не имеет дела ни с совестью, ни с аятами, чьи намерения и характер чужды нам, и кто не колеблется отвергнуть самые благородные ценности нации, то кем мы их назовем?
Наш простодушный народ, не поняв истинных целей проводимой когда-то на государственном уровне политики русификации, и думая, что «он все равно будет знать казахский», без колебаний отдавал своих детей в русские школы. Среди того поколения были и те, кто смог совместить полученное русское образование с интересами казахов, не отказавшись от казахского языка и традиций, и проявил себя как достойные граждане. Однако большинство тех, кто учился в русской школе, не стали такими. Поскольку они воспитывались в школе и вузе, не получая ни малейших сведений о казахском языке, истории, культуре, обычаях и традициях, они сформировались как казахи по внешности, но чужие по духу. Мы постепенно привыкли к тому, что многие казахские сыновья и дочери говорят по-русски дома и на улице, лишившись родного языка. Мы не стыдились того, что наши дети стали двуязычными, а наоборот, испытывали некое чувство гордости. Мы забыли, что если болезнь запущена, ее трудно вылечить. В мире нет ни одного народа, который бы не освоил другие языки, но ни один из них не отказывается от своего языка и культуры. Если есть нация, которая не возмущается тем, что ее дети не знают родного языка, то это мы. Вот теперь мы оказались в положении, когда «последствия необдуманных действий разрушительны».
В последние годы группа молодых казахских предпринимателей, разбогатевших легким путем, выступила с требованием не писать слово «казах» в конституции и паспорте, сделать русский язык государственным, а также разрешить продажу земли. В этот момент с них слетела маска, и их холодная сущность сразу же проявилась. На самом деле, естественно, что такие люди растут чуждыми. Они совершенно не осведомлены о положении казахского народа, живущего в тяжелых условиях в сельской местности. Многие из них не касались земли ногами, не испытывали боли от колючек, выросли, не слышав колыбельных песен, не наслаждались казахской народной музыкой и кюями, не слушали сказок, эпосов, легенд, не ощутили, что казахская литература является бесценным сокровищем художественной, познавательной и назидательной ценности.
Причины такого пренебрежения особенностями исторического развития народа, высокомерного отношения к нему, подчинения болезни космополитизма, не имеющей ни названия, ни сути, кроются, видимо, в этом. Для людей с менталитетом манкурта русский язык ближе казахского, деньги ближе традиций предков, а соратники по обогащению ближе, чем обедневшие сегодня соотечественники-казахи.
Среди тех, кто написал такое безрассудное письмо с требованиями, упоминается и имя Козы-Корпеша, сына выдающегося казахского писателя Ильяс Есенберлина. Когда Козы-Корпеш начал приобретать известность как бизнесмен, вся страна радовалась, говоря: «У Илеке родилось умное дитя, пусть он станет одной из опор казахов». Вот сегодня эта надежда угасла, как будто ее залили водой. Кто мог подумать, что сын художника, писавшего о героической борьбе казахского народа против колонизаторов (например, роман «Кахар»), о жертвах, принесенных за каждый пядь земли, о кровавых действиях тех, кто насильственно отнял нашу землю, совершит предательство по отношению к завещанию своего отца?
Знают ли те, кто кричит: «Пусть земля будет продана», в какой земле живут казахи? Знают ли эти молодые олигархи, чья желчь уже переполнилась, что русские захватчики за последние несколько веков отняли самые водные и плодородные земли казахов и раздали их пришлым, а местное население в основном вытеснили в непригодные для жизни районы, и что эти земли сами стали полигонами для различных военных испытаний, отравленными и разрушенными местами страданий? Если бы они знали и любили свою страну, то прежде чем говорить «давайте продадим казахскую землю», они бы сказали: «Давайте разместим казахов на земле, пригодной для жизни». Если бы они были здравомыслящими предпринимателями, стали бы они стремиться лишить народ, испытывающий нужду, живущий кое-как, не получающий положенной зарплаты, вынужденный продавать скот и находящийся на грани рассеяния, его последнего прибежища?
Те, кто хочет лишить народ его собственного имени, языка и земли, не добьются своего. Мы уверены, что именно такого мнения придерживается весь казахский народ и все добросовестные казахстанцы. Еще одно, в чем мы убедились, — это то, что настало время подумать о том, как не стать массово двуязычными в дальнейшем. Если какая-либо страна преуспеет в отказе от бездумного подражания, от принятия дурных привычек, от попирания наших основ и традиций, то это будем мы. Однако, если мы теперь сможем понять, что мы едва не погибли, разрушив обычаи предков и религиозные убеждения, то еще не поздно.
Рахманкул БЕРДИБАЙ,
«Если мы хотим стать народом…»