Поэту, литературоведу, исследователю Амирхану Балкыбеку исполнился год с момента его ухода из жизни. 19 мая прошел и его день рождения. Давно существует традиция проводить беседы с ушедшими писателями на основе их наследия. Следуя этой традиции, мы составили вопросы и ответы по недавно вышедшей в издательстве «Дәстүр» книге поэта «Ақын апологиясы».
— Абеке, говорят, что на ваше пришествие в мир литературы оказали большое влияние ваш дед и отец. Расскажите, пожалуйста, об этом подробнее.
— Мой язык до четырех-пяти лет не развязывался. Говорят, мой дорогой прадед, очень любивший своего веснушчатого внука, тогда в качестве обряда дал мне выпить воды из итаяка (глиняной миски). Этот трогательный момент из детства позже был превращен в стихотворение. Возможно, с сегодняшней точки зрения, написание стихотворения о том, как поэт в детстве пил воду из итаяка, кажется смешным, как будто не найдя другой темы для стихов. Но для древнего кочевника, чья душа и поведение состояли из обрядов и верований, это не было чем-то странным, выдуманным. Мне, сегодняшнему горожанину, кажется, что в истории не было народа, который бы так же ответственно относился к ценности языка, святости слова, как кочевые тюрки. Поэт должен знать не только игру слов, но и их внутренний смысл и историческое содержание.
Мне было двенадцать-тринадцать лет. Мой отец был рядом. Наш разговор, начавшийся со звезд, постепенно перешел к искусству слова.
— Дитя мое, — сказал отец, — я собираю все это богатство не просто так. У меня есть одна мечта. Я хочу создать для тебя условия лучше, чем те, что мать создала для Оноре де Бальзака (мать несколько лет была спонсором Бальзака), дать тебе возможность свободно заниматься литературой. С двадцати пяти до тридцати пяти лет, в течение десяти лет, ты не будешь испытывать никаких лишений, а если за это время ничего не создашь, то вини себя сам.
Да, тогда у моего отца были финансовые возможности поддерживать меня не только десять, но и двадцать лет. Правда, накопленное им за всю жизнь в смутное время распада Советского Союза превратилось лишь в незначительные копейки. Мы с отцом больше не возвращались к тому разговору о Бальзаке и его матери, ни когда мне исполнилось двадцать пять, ни когда мне исполнилось тридцать. Но для меня уже сама мечта моего отца была огромной поддержкой, большой гордостью. Самое главное, я знал, что мой отец не такой, как другие отцы. Мне этого было достаточно. Я сожалею только об одном: о том, что мечта моего отца воспитать писателя сильнее Бальзака, талантливее Бальзака, не осуществилась.
Отец был книголюбом. Возможно, поэтому наша домашняя библиотека казалась очень большой и богатой для сельской семьи. Конечно, в сравнительном смысле. Отец собирал в основном казахские и узбекские книги. В этой библиотеке также находился сборник рубаи Омара Хайяма на трех языках. Иногда встречались книги на урду и хинди, неизвестно кем принесенные. Иногда задумываешься: «Зачем простому крестьянину все это понадобилось?» Наверное, он возлагал надежды на нас, детей.
— Тем не менее, ваша страсть к искусству слова проистекает не только из влияния отца, но и из того, что предки казахов уважали слово, но при этом не очень-то ценили тех, кто владеет словом…
— Я хорошо знаю, что я представитель народа, который обезглавил Махамбета, избил Абая. Мой народ привязал к одиночеству в конце жизни такого прекрасного душой сына, как Акан сері, и заковал в кандалы такого выдающегося сына, как Биржан сал. На самом деле, нам нужно учиться у древних греков отношению к поэту. Они признавали не только Гомера и его воображение, но и его героев. Древнегреческие поэты дали божественный статус смертному человеку, подобному Гераклу, совершившему двенадцать подвигов и не споткнувшемуся в испытаниях судьбы. Ни один грек не говорил своим поэтам: «Это неправильно, это ересь». А у нас как? Можем ли мы понять и почувствовать внутренний мир поэта, его поиски и колебания? «Каждый человек — это целый мир».
Если у Бога есть одно имя — честь, то литература — это дело чести. Хотя великий Абай сказал: «Каждый имеет право на стихи», не каждый имеет право заниматься делом Бога на земле. Не хватает внутренней подготовки, духа. Хотя изначально знамя, которое нужно поднять, небесное, поэзия и Поэт никогда не могут оставаться в стороне от политики, общественной жизни, влияния среды. Ах, в наше казахское понимание еще не проникли психоаналитические методы исследования человека, его внутреннего мира. Иначе можно было бы обнажить внутренний мир многих наших уважаемых литераторов, которые снаружи целые, а внутри гнилые.
— Вы не слишком суровы?
— В целом, большинство произведений в казахской литературе, вызвавших резонанс и получивших любовь читателей, — это произведения, чья сюжетная линия берет начало из прошлого нашего народа. Возможно, писать о прошлом правильно, но наши писатели забыли, что это прошлое должно быть связано с настоящим. Или же, описывая вчерашнюю степь, они внутренне чувствовали, а не просто ощущали, что сегодня для этого казаха копают могилу. Литература — это поле духовной битвы. Если твой дух слаб, твое тело, нервы будут биты. В этом отношении литератор, как и спортсмен, старается показать хорошие результаты. Но насколько вредно для спортсмена употребление наркотиков для тела ради достижения хороших результатов, настолько же очевидна и неэффективность ложного подражания в литературе. Некоторые наши писатели, не имея никакой идеи, которую они могли бы дать человечеству, и тем более своему народу, все еще цепляются за воротник священной коровы литературы.
— Тем не менее, чрезмерный пессимизм тоже неверен…
— Великий казахский поэт двадцатого века Жумекен Нажимеденов назвал свой сборник стихов «Моя земля». Он прожил жизнь, желая добра своей земле. Без сомнения, если наша земля будет в безопасности, она еще родит множество талантливых, природных поэтов, которые будут желать добра своей земле и воспевать ее дыхание.
Мы, кажется, привыкли хвалить, даже восхвалять молодых людей, которые только приходят в литературу. Мы много говорим о том, что сегодняшняя поэзия выросла, но мало говорим о том, как она выросла. Вместо этого, полно незрелых молодых людей, стремящихся сделать литературу своим легким заработком. На самом деле, должно быть какое-то ограничение для предоставления «аванса» молодежи, ведь это не то, что можно раздавать направо и налево. Не подрываем ли мы корни нашей поэзии, уходящие в будущее, чрезмерной похвалой нашей молодежи?
Нынешние поэты, кажется, становятся поэтами пустого слова, а не дела. Мы знаем, как в притче, которую рассказывает Расул, если появится кто-то вроде имама Шамиля и как следует «сожмет», то многие бросят стихи. Нет никого, кто бы мог их встряхнуть, поэтому они так бессмысленно распевают, когда слово ничего не стоит.
— А как же читатель? Если мы предъявляем высокие требования к писателю, то и читатель должен соответствовать этим требованиям, не так ли?
— Казахский писатель за семьдесят лет советской власти не смог подготовить себе грамотного читателя. Казахская книголюбство оказалось бесплодным книголюбством стихийного характера. Возможно, мы не ошибимся, если скажем, что это было книголюбство кампанейского характера. На мой взгляд, читателей не стало меньше. Они переходят от количественных показателей, от фильтра, точнее, от колеблющихся количественных показателей к устойчивому качественному уровню. В прошлом советском периоде книга почти превратилась в идол, занимавший целую стену. Нынешний читатель свободен от таких преувеличений, зато его запросы искренни.
— Мы слышали, что вы стремитесь написать большое произведение о хане Кошиме…
— Да, я однажды вставил такую мысль в разговор, чтобы придать статье блеск. Кошим хан представляется мне вождем древних индейцев, который с голым мечом бросался на пушки и ружья. Я едва-едва различаю его силуэт из-за океана, из глубины пяти-шести веков. Я ведь казах, у меня много неписаных обязанностей. Я сам знаю, что должен стараться выйти за рамки. Но хватит ли у меня сил?
— Что мешает выйти за рамки? Что и кто вас беспокоит?
— Честно говоря, меня больше беспокоит взгляд моих друзей, ставших духами, чем моих живых современников. Кажется, они уже написали все, что я должен был написать. Как будто мне ничего не оставили. Я никогда не забывал, что зарабатывал на жизнь только написанием статей. Но внутри меня происходит какое-то неизвестное мне падение. Я не могу понять причину.
Подготовил Есей Жеңісұлы
2015 год
Источник: oinet.kz