Барсик (рассказ)
Зная, что собака моего соседа Алмаса по кличке Барсик разговаривает как человек, я никому не говорил. Если бы я рассказал об этом всему миру, никто бы не поверил.
****
Наша дружба с Барсиком началась, когда мы переехали в новый дом, построенный на окраине города. Поскольку наш двор не был огорожен, он часто заходил к нам. Мы наливали ему еду в миску. Хотя он был похож на немецкую овчарку, это была обычная собака, слепленная из сорока собак. Трудно определить, какой он породы. Я никогда не видел, чтобы он скалил зубы на людей. У него был странный характер. Если позвать: «Барсик, Барсик», он прибегал, но за три-четыре шага резко останавливался и замирал. Затем, как кошка, поймавшая голубя, он полз по земле, пригибаясь, словно ему было стыдно, и медленно приближался к тебе. Иногда мне хотелось пнуть Барсика за такое поведение. Но потом я передумывал. Я гладил его по голове и ласкал. «Кто знает, может, в его сердце есть какая-то печаль. Живое существо имеет право радоваться и грустить. Мы этого не чувствуем, мы не знаем языка собак. Возможно, в щенячьем возрасте он сильно пострадал от людей, и облако страха в его сознании еще не рассеялось», — думал я. Иногда он словно хотел что-то сказать мне, замирал, и его горло начинало булькать. Я чувствовал, что в нем скрыта какая-то неведомая таинственная сила…
Особенностью Барсика было то, что куда бы я ни шел на работу, он провожал меня до остановки в центре села. Там мы садились на транспорт, идущий в город. Барсик, достигнув намеченной точки, словно говоря: «Моя миссия выполнена», поворачивался и, не оглядываясь, возвращался тем же путем. В какое бы время я ни возвращался с работы, он ждал меня на полпути. Последнее действие собаки я считал случайностью. Постепенно это стало привычкой Барсика. Это повторялось каждый день. Словно он был моей собакой с самого рождения…
Постепенно я привязался к Барсику. По выходным, когда я занимался мелкими делами во дворе, Барсик всегда был рядом. «Барсик, как дела?», «Что нового?» — я разговаривал с ним, делился секретами. Хотя ответа не было, я задавал ему множество вопросов. Он молча слушал. Иногда он кивал головой, словно понимая, что я говорю. В такие моменты я радовался, как ребенок, и с особым трепетом продолжал расспрашивать. Иногда, словно по наитию, он вскакивал и убегал к себе домой. «Барсик, Барсик!» — сколько бы я ни звал, он не оглядывался. «Что я сказал не так? Не обиделся ли он?» — я не находил себе места. Барсику было все равно. Через некоторое время он возвращался, как ни в чем не бывало, и садился рядом, словно слушая мой разговор.
Однажды я вернулся домой под утро. Короткая летняя ночь была светлой, и все вокруг было видно отчетливо. В пятницу вечером после работы мы встретились с друзьями. Поднимали тосты. Обсудили множество дел. В конце концов, наши мнения разделились по поводу военного переворота в Турции, и мы так увлеклись жаркой дискуссией, что не заметили, как наступило утро. Я шел, пошатываясь. Барсик вышел мне навстречу. Словно он ждал меня всю ночь, его морда была печальной. Он тяжело зевал. Затем он вытянул передние лапы, неторопливо потянулся и встряхнулся.
— Барсик, — сказал я, почесывая его за ухом, — спать не хочется? Или ты меня ждал? Эх, Барсик, в этот раз можно было и не ждать… Но спасибо тебе! Ты поднял мне настроение, — сказал я и сделал шаг вперед, но споткнулся обо что-то и чуть не упал. Как только я начал выпрямляться, я упал назад, опираясь на руки. Встав, я отряхнул одежду и, указывая на Барсика пальцем, сказал:
— Ты смеешься надо мной? Смейся. Мне все равно. Потому что мы все как собаки. Но ты — человек среди собак, — сказал я, пристально глядя на него. Мои слова, должно быть, пришлись Барсику по душе, он завилял хвостом и насторожился, словно ожидая продолжения.
— Однако, — сказал я, снова повысив голос, словно разозлившись, — вы не можете пить водку, как мы. В этом наше счастье и наше горе, что мы можем пить водку. Когда пьем, какие… — сказал я и, потянув Барсика за уши, чтобы поцеловать его в морду, он отвернулся.
— Ничего страшного, — сказал я Барсику. — Пойдем, сядем на скамейку перед нашим домом. У меня тошнота. Подышу свежим воздухом, — сказал я и пошел вперед. Барсик последовал за мной.
Я устроился на пристроенной к дому скамейке, выходящей на улицу. Поскольку наш двор не был огорожен, окрестности были хорошо видны. Я достал мобильный телефон и посмотрел на часы. Половина пятого утра. Я откинулся назад, прислонившись спиной к стене дома, и поднял взгляд к небу. Огромный самолет, нарушающий утреннюю тишину, пролетел над селом, словно погремушка, подвешенная над детской колыбелью, и направился к аэропорту.
— Барсик, — сказал я, указывая на самолет в небе, — ты когда-нибудь летал на самолете? Я дважды летал из Алматы в село на самолете. Когда умерла моя мать, я должен был успеть на похороны. Во второй раз, когда умер мой племянник, мне снова пришлось лететь на самолете. Больше я никогда не хочу летать на самолете. Барсик, ты слушаешь? — Я посмотрел на собаку, и она закрыла глаза.
— Эх, но зачем собаке железо?! — сказал я, махнув рукой. — Ты счастлив, Барсик! Умрешь, когда придет твой час. Не будешь думать о других проблемах. Наешься досыта из своей миски, а потом пойдешь под тот тополь и пойдешь дальше?
Я посмотрел на Барсика. Его закрытые глаза не открывались. Я снова хотел что-то сказать, но дальше ничего не помню.
— Вставай. Разве не стыдно перед людьми? — Я проснулся от этого голоса. Я быстро открыл глаза и огляделся. Я спал на скамейке. Я подумал, что меня будит жена. Я посмотрел на часы на мобильном телефоне. Было ровно шесть. Я проспал полтора часа. Голова болела.
— Баян, это ты? — спросил я, назвав имя жены. — Или ты наблюдаешь за мной из окна? — Я огляделся.
— Никого. Это я, — прорычал Барсик. Я вздрогнул. Я потерял дар речи, слова не шли на ум.
— Так не пойдет. Иди домой и спи, — приказал Барсик. Убедившись, что передо мной действительно Барсик, я начал приходить в себя.
— Барсик, это ты на самом деле? Или мне снится? — Я полностью сосредоточился на Барсике. — Моя покойная мать говорила, чтобы я не спал на улице, — пробормотал я про себя. Затем я медленно встал и направился к дому. Я все еще не мог поверить, что Барсик заговорил со мной. «Когда это было, чтобы собака говорила?» — усмехнулся я и вошел в дом. Барсик остался стоять молча там, где я сидел.
***
К обеду я кое-как пришел в себя. Жена приготовила горячий суп. Аппетита не было. Я вышел на улицу. Жаркое солнце пекло, словно огонь. Только два маленьких черных облака, показавшихся на западе, были видны на лазурном небе. Мысль «нужно полить огород» мелькнула в моей голове, но я тут же от нее отказался. Во-первых, я вспомнил совет моей коллеги-старушки с работы: «Нельзя поливать огород в жару». Во-вторых, я хорошо знал, что облака, внезапно появляющиеся на алматинском небе с запада, постепенно смещаются на восток, сгущаются и превращаются в дождь. Я не хотел спорить с волей Божьей. В памяти снова промелькнул образ диалога между мной и Барсиком перед рассветом. Я ничего не слышал. Это было как в зеркале. Барсик заговорил со мной. Его язык был твердым, он стучал. В любом случае, я решил спросить у Барсика: «Барсик, Барсик!» — закричал я. Собака, выскочившая из тени, словно что-то упустив, прибежала и остановилась рядом. На этот раз он не колебался, вел себя свободно. «Пойдем», — сказал я. Он последовал за мной, словно ждал моих слов.
Мы пошли по нашей улице в сторону окраины села. Там все называют МТП. Однако я никогда не задумывался, что это означает. Иногда, когда заблудившиеся в селе люди спрашивали: «Где МТП?», я показывал: «Туда», но сам туда не ходил. Я и сам не знал, зачем мы туда идем. Задумавшись о всяком, я забыл, что рядом идет Барсик. Резкий лай заставил меня вздрогнуть, и страх охватил меня, я бросился бежать. Задыхаясь, я пробежал двадцать-тридцать шагов. Оглянувшись, я увидел, как большой серый пес и Барсик рычат друг на друга. Оба выжидали момент, готовые вцепиться друг другу в горло. Я забеспокоился, что огромный серый пес разорвет Барсика, если начнется драка, и бросил камень. Они стояли, словно окаменев, рыча, и не двигались. Я не осмеливался подойти. Кто знает, может, они бы дрались вечно, но вдруг раздался грозный голос: «Борибасар, Борибасар!», и серый пес резко обернулся и бросился к своему дому. Избавившись от беды, я быстро подошел к Барсику, который был полон страха.
— Ты такой же, как и все, без всяких достоинств, — сказал он в гневе. На этот раз я воспринял его человеческую речь как обычное явление, но невольно рассмеялся.
— Барсик, ты — собака! Он тоже — собака! В чем разница между собаками?!
— Разница как между небом и землей. Он не верен своему слову. Он — настоящий предатель. Хозяин назвал его Борибасар. Тьфу… Пусть Борибасар будет проклят. Его интересует только еда. Он сталкивает одних с другими и ищет ссоры. Его единственное развлечение — угрожать и проявлять силу по отношению ко всем собакам в округе.
То, что Барсик говорил как человек, заставило меня задуматься. Мы переехали в это село более трех лет назад. Три года я видел Барсика каждый день. Если бы кто-нибудь сказал: «Барсик разговаривает как человек», я бы сам посмеялся над этим человеком. А сегодня все наоборот, Барсик болтает как человек. Как же он болтал! Он раскрыл все грязные дела Борибасара. В моей голове мелькнула мысль, что, возможно, мне дана сила пророка Сулеймана, знающего язык животных. Везде полно людей, объявляющих себя «пророками». Если бы мне была дана сила Сулеймана, я бы не стал никому об этом рассказывать, не давал бы интервью на телевидении, а просто общался бы с животными, храня свои знания в себе… Словно кто-то прочитал мои мысли, я испугался и быстро направился в сторону МТП.
Окрестности МТП представляли собой глубокие овраги, нагроможденные друг на друга. Густые заросли. С одной стороны села — густой камыш и осока. У единственного тополя вдалеке я присел на колени и позвал Барсика. Настал момент выяснить причину сегодняшнего невероятного события. Я хотел узнать все о Барсике.
— Барсик, ты раньше мог говорить на человеческом языке?
— Да…
— Как ты терпишь, не взорвавшись? Если бы я был собакой, да еще и говорящей на человеческом языке, я бы мгновенно стал самой известной собакой в мире. Название этого села узнал бы весь мир, и люди со всех концов стекались бы, чтобы увидеть тебя. Это правда, Барсик! Представь себе. Вокруг тебя толпится народ, стремящийся сфотографироваться с тобой. А ты стоишь в центре, величественно. Скажи, Барсик, разве это не приятно?
Барсик молчал. Он стоял величественно. Может быть, он наслаждался моими словами и его фантазия разыгралась, или ему это не нравилось, я не мог понять. Через некоторое время он резко сказал:
— Вы мастера трогать сердце и очаровывать душу, да? Все равно из этого ничего не выйдет. Я родился собакой, и умру собакой… Если хочешь знать, все собаки в селе могут говорить на человеческом языке, — сказал он, как человек, и, откашлявшись, попытался продолжить разговор, но я его перебил.
— Значит, тот большой серый пес тоже умеет говорить?.. Я не понимаю! — сказал я недоверчиво.
— Если хочешь, я могу читать газеты и журналы.
— Значит, ты умеешь читать?
Барсик, глядя на мои расширенные глаза, заволновался, словно что-то испортил:
— А что в этом такого?.. Иногда я читаю газеты, которые ветер приносит к дому. Ваша жизнь кажется такой легкой. Почему вы всегда недовольны и чем-то недовольны? — сказал он. После этого отвечать ему было излишне. Я развел руками и пожал плечами. Он, потеряв надежду на ответ, слегка повернул голову в сторону села, словно что-то высматривая, насторожил уши и залаял. Затем он опустил голову на передние лапы и уставился в неизвестном направлении. Я не хотел нарушать его задумчивое спокойствие. Если он может говорить как человек, значит, он может и думать как человек. Мысль «Каковы мечты и фантазии собаки?» не давала мне покоя. Затем меня охватил страх. «Если они все умеют говорить, почему мы до сих пор этого не заметили? Они умеют читать. Возможно, они что-то замышляют против людей. Не исключено, что Барсика специально послали к нам, чтобы разведать обстановку», — мелькнула мысль. Барсик предстал передо мной как шпион из мира собак, посланный среди людей. Сейчас он мог бы убить меня у подножия единственного дерева. Чтобы не пропустить внезапное действие, я осторожно потянулся правой рукой и, не показывая Барсику, сжал в руке камень размером с кулак. Присмотревшись, я не заметил на его морде признаков злобы. Придя в себя, я пробормотал:
— Ты говоришь, что все собаки в селе освоили человеческий язык. Тогда почему они не разговаривают со своими хозяевами? И никто, кроме меня, не знает о твоем поведении, — сказал я, сжимая камень в руке.
— Мне жаль людей, — сказал он, словно слез с верблюда. Почувствовав честность Барсика, я бросил камень и, хлопнув себя по бедру, рассмеялся:
— Ты тоже