«В глубинах древних времен познание себя во многих случаях было связано со степенью знакомства национальной культуры с культурами других народов. Чем шире был охват такого знакомства, тем больше ярких граней проявлялось в истории собственной культуры, тем полнее раскрывался ее самобытный и общечеловеческий характер. В этом смысле интерес к истории, уходящей в глубь веков, стремление осознать себя как единый народ и найти свое место среди других народов не только свидетельствуют о высоком уровне национального самосознания, но и являются свидетельством стремления к взаимодействию с другими национальными культурами, общими для всех культур» — такое замечание известного ученого-культуролога Мурата Ауэзова имеет огромное методологическое значение для понимания творчества О. Сулейменова. Он человек, который, прежде чем приступить к осознанному исследованию истории своего народа, творчески освоил все мировые культуры. Поэтому закономерно, что его поэзия имеет мировой масштаб.
Его герои и персонажи: поэты и батыры, кочевники и горожане, ученые и деятели — представители различных народов и национальностей, культур и религий, мировоззрений. Несмотря на то, что всем им свойственны повседневные человеческие радости и горести, раздоры и соперничество, всех их объединяет — идея общечеловеческого духа. Эта идея общечеловеческого единства соткана из тюркско-казахских эпических памятников, славянских песен и скандинавских рунических надписей, шумерских хроник о Гильгамеше, мусульманских хадисов и христианских апокрифов, проповедей Будды и достижений сегодняшнего освоения космоса. О. Сулейменов не просто познает тысячелетнее общее богатство человеческой культуры, он стремится развивать его дальше и воплощать в этой жизни. Для О. Сулейменова, связанного пуповиной с родной землей, нет водоразделов и пропастей между далекими и близкими континентами и цивилизациями. Поскольку с юных лет он жил в мире легенд и сказок, для О. Сулейменова не существует понятий центра или периферии. Неслучайно его поэтическая формула гласит: «Чтобы увидеть главный фронт, я увеличиваю масштаб на карте времени».
«Я был когда-то и дагором индийским. Шоканом был, Блоком, Конфуцием, даже Тагором! Сэссю, Шаман Савл, Буддой был, не склоняйся» — говорит поэт. В таком признании Олжас не одинок. Стремление поэта к мировому масштабу берет начало в традициях Махамбета, Шокана, Абая в национальной культуре. Если бурная поэзия и несгибаемый характер Махамбета служили поэту образцом, то Олжас стал продолжателем высоких идеалов и широты масштаба Абая и Шокана. Великий русский писатель Ф. Достоевский дает Шокану следующие советы: «Вы спрашиваете совета, что делать в вашем служебном положении, в ваших общих обстоятельствах. Я думаю, вам следует поступить так: не бросайте занятий наукой. У вас очень много материалов. Напишите статью о степи. Через 7-8 лет вы сможете построить свою судьбу так, чтобы она принесла пользу вашему отечеству. Например, объяснить, кто такая степь и ваш народ, и в то же время служить перед русскими защитником его просвещения — разве это не великая цель, святое дело. Помните, вы первый человек, получивший полное европейское образование. К тому же судьба дала вам щедрость и чистое сердце, сделав вас замечательным человеком. Нельзя отставать, медлить: старайтесь, исполняйте, стремитесь и даже, если возможно, хитрите. Все возможно, будьте уверены. Не смейтесь, мой дорогой Валиханов, над моими утопическими мыслями и набросками о вашей судьбе. Я так вас уважаю, что целый день мечтаю о вас, о вашей судьбе. Конечно, в своем воображении я уже устроил вашу судьбу. Но в моих мечтах есть одна истина: вы первый человек в вашем народе, получивший европейское образование. Это само по себе удивительно, и это, безусловно, налагает на вас обязательства. Как вы сделаете первый шаг: трудно пережить. Еще один совет (вообще): меньше мечтайте, меньше витайте в облаках и больше работайте».
Мы приводим длинную цитату из Достоевского по той причине, что, прежде всего, следует обратить внимание на актуальность его советов для Олжаса, то есть на то, что задачи, стоявшие перед Шоканом, стояли и перед Олжасом, хотя и в других обстоятельствах, в другой форме. «Не отставать», «меньше мечтать, больше работать» относилось и к Олжасу. Цель и задача перед Шоканом были одни, цель и задача перед Олжасом — другие, но сходство в преемственности и масштабе было близким. Если перед Шоканом стояла задача выйти на горизонт российского научно-общественного мнения, то Олжас ставит перед собой еще более грандиозную общечеловеческую задачу. В 1956 году Мухтар Ауэзов в статье «Ф.М. Достоевский и Ш. Валиханов» напоминает: «По мнению Достоевского, научные исследования, художественные произведения, раскрывающие совершенно неизвестный культурным народам быт степи — особенности ее жизни и судьбы поколений, творческие труды ее наиболее выдающихся представителей должны играть огромную роль».
По воле судьбы Абай и Шокан стали первыми евразийскими патриотами, вышедшими из казахской степи. Не следует воспринимать как простую любезность слова директора фонда «Русский мир» Вячеслава Никонова в 2007 году: «Невозможно представить современную русскую культуру и науку без Шокана Валиханова, Абая, Каныша Сатпаева или Олжаса Сулейменова. «Содружество» — это не только память о прошлом, но и мечта о будущем». Сожаление Абая «В юности я не ценил науку, не изучал ее, видя пользу, повзрослев, не смог ухватить, поздно протянул руки» и его общечеловеческий завет «будь не сыном отца, а сыном человека» также остались в памяти Олжаса, и с юных лет он лелеял и воспитывал свой талант, как садовник. Масштаб произведений, черпавших материал из его личной жизни, выходил за рамки личного опыта О. Сулейменова. Естественно, что Олжас, работавший с огромным количеством исторических материалов, погрузился в общечеловеческие темы будущего. В этом смысле особое место занимает поэма «Поклонись, Земля, человеку!», написанная в 1961 году в связи с выходом человека в космос. Поэма — это гимн стремлению человечества к космосу. О. Сулейменов, среди выдающихся советских поэтов, первым сумел с удивительным поэтическим мастерством воспеть великое чувство, возникшее в великий миг человечества. «Как инженер, я быстро понял значение этого оглушительного факта… Мы надеялись и верили, что полет Гагарина резко приблизит весь мир к миру и добру. Но оказалось не так. Не произошло того толчка, который начинал бы творчество в сознании», — говорит О. Сулейменов.
В поэме О. Сулейменов делит историю человечества на «два века — две эпохи». «Первый век — начало истории», «век осмысления пути, век бурных троп, борьбы, век счастья и печали, век меча». В понимании О. Сулейменова, «первый век» — это век борьбы за мировую формулу счастья, век огня и пепла. А полет Гагарина в космос — это новая эпоха для человечества. Это время не разрушения и заблуждений, войн, а время созидания, сохранения жизни на земле. Отныне у человечества одна Родина — Земля. «Нет Востока, нет Запада, как у великого отца два сына-близнеца». Поэтому поэт стремится не противопоставлять Запад и Восток, а подсечь корни вражды и междоусобиц между народами двух миров, вникнуть в истоки ложности и надежды в понимании человека, раскопав все пласты истории человечества, найти единственное русло, объединяющее человечество. По его мнению, жрецы человечества в свое время были внезапно лишены одной из своих самых дорогих ценностей. В этом причина сегодняшней вражды человечества друг к другу.
Словно вскочив на коня древнего кочевника, стремящегося в новое пространство. Кочевник О. Сулейменова хочет прыгнуть на планету. В этом смысле поэма является предвестником будущего мирового явления — глобализации. Пробудившийся кочевник Сулейменова не хочет жить замкнутой жизнью. Он стремится охватить весь мир. Ему безразлично, прямое, горизонтальное или волнообразное движение. Степь, космос, юрта, тактика боя, и, в конце концов, этические нормы — все это его «милый». Войны и вражда прошлых времен ему чужды. Кочевник в эпоху войн не смог подняться на свою высокую ступень, а для кочевника Сулейменова — Степь, Родина, история, величие, мужество и совесть связаны с матерью. Он хочет охватить весь мир, не деля его на кочевников или оседлых, не взирая на национальность, расу, религию. Кочевник Сулейменова, достигший планетарного уровня, вместе со своим мировоззрением впитал и мировоззрение оседлых народов, поэтому общие события, люди и судьбы, прошедшие на протяжении всей истории человечества, не забываются и живо переносятся в новое пространство и время — «Мы создали себя как совокупность недугов веков». Поскольку поэма в основном построена как монолог от первого лица, главный лирический герой Юрий Гагарин воспринимает Степь как «Мать», и поэт навязывает ему свое мировоззрение.
«Кочевники и земледельцы с древних времен стремились к мировому единству, кочевник понимал это единство как «вхождение в мир», а земледельцы стремились «поглотить мир в себя». «Вечное поклонение небу» древнего кочевника отнимало у земледельцев влагу-дождь Неба, что выражало враждебное отношение кочевников к земледельцам», — говорит Мурат Ауэзов. А один из основных мотивов поэзии О. Сулейменова — «Ой-хой Ливень! Ой-хой Дождь!» — изливается общим светом на все человечество: — «Пойте, пойте, не стесняясь, Свадьба Земли и Неба — это ливень».
Воспевая достижения человечества в освоении космоса в век научно-технической революции, он не забывает предостеречь человечество от возможных опасностей. Пространство, полностью подчиненное человеку, своей безграничностью может полностью оторвать «земных» от корней. Такие ситуации кочевники в свое время пережили в истории человечества. Такова и его сегодняшняя скудная судьба. Человечеству не следует повторять это, «Европа, разорвав естественные связи со мной, приступила к восстановлению утраченных связей. Меня спасают мои корни. Честно говоря, не всегда. Корни, висящие в воздухе, как хвосты коров. Ориентиры в пространстве сменились. Мы как вращающийся объект со скоростью, с которой путают полюса внутри шара. Вершины, падающие вниз, и корневые системы, взлетающие в небо. Различные взгляды на ствол жизни», — говорит поэт. Поэтому, по мнению Сулейменова, важно не потерять ощущение трехмерного пространства: прошлого, настоящего, будущего — как единого целого, — «Путь, который мы прошли, — это мать пути, ведущего к той далекой яркой звезде».
Оживление О. Сулейменовым духовного мира древнего кочевника необходимо для вывода о том, что новый мир возник не на пустом месте. Но он не ограничивается узкими национальными рамками, расширяет территорию казахской степи, видит в ее древних достижениях общечеловеческий смысл и актуализирует их для сегодняшнего дня. Поэзия О. Сулейменова выражает амбиции новой нации XX века. Чувство Родины пронизывает всю поэзию О. Сулейменова, однако поэту, свободно погрузившемуся в древнюю историю мира, не чужды мысли и настроения прошлых и нынешних народов. Поэтому в его поэтическом языке, помимо русско-казахских слов, свободно находят свое место слова индийского, арабского, украинского, болгарского и других народов, не требующие перевода. Однако для Олжаса, воспринимающего человека в понимании Абая, любой человек в первую очередь — великий человек, но в его будущем облике поэт хочет видеть и образ своего народа. В сборнике «Нурлы кундер», вышедшем в 1962 году, поэт еще больше усиливает этот общечеловеческий мотив. «Пока еще можно вспоминать национальность человека, но скоро будет поздно говорить о национальности его способностей. Меня совершенно не интересует, на каком языке мыслитель мирового уровня формулирует свою мысль. Я только сейчас задумываюсь над свидетельством о рождении коммуниста Пикассо, которому поклоняется капиталистический мир, — говорит поэт… Но пока многие народы находят свое достойное место через национальность».
Насколько бы глубоко и свободно ни скользила поэзия О. Сулейменова в рамках времени и пространства, он является поэтом второй половины XX века, эпохи, когда наука и техника, несмотря на политико-культурные барьеры, объективно сближали человечество. Поэтому ему близки судьбы и настроения народов этой эпохи. Даже все могилы человечества должны служить их сближению. В 1962 году Карибский кризис представлял собой большую реальную угрозу всеобщему миру. Вместе с Африканским континентом народ Алжира боролся за свободу от французов. Нервы поэта также были на пределе. «Снимите головные уборы у могил и сбросьте маски. Тот, кто считает себя интернационалистом, сегодня должен сказать: «Я гражданин каждого угнетенного народа! Я пролил кровь за честь 100 наций на земле от Москвы до Берлина». Когда Гитлер топтал Париж, я был гражданином Франции. Когда потомки первых коммунаров стали убийцами, я — гражданин алжирского народа. Человечество стоит перед выбором: пути, ведущие к счастью отдельных людей, или к счастью всех. Первый маршрут себя не оправдал. Возвращение назад — это смерть. Остается только идти вперед. Труд — для всех. Свобода — для всех. Братство — для всех. Счастье — для всех. Иероглифы мира — поднялись в небо планеты. Под нами — Земля. Над нами — Солнце. Общая Земля и общее Солнце», — говорит поэт.
Выборы войны и мира, фашизма и гуманизма второй половины XX века в поэзии О. Сулейменова также тщательно воспеваются на «молекулярном уровне», с одной стороны, подчеркиваясь национальными источниками и общечеловеческими ценностями, а с другой. Маленькую девочку Зурну, печально поющую в Литве на идише о гетто, он воспринимает не как «дочь Моисея», а как «дочь кочевника Мусы» — «Мой Ибрагим — как Авраам, мой Иаков — поет как Иаков. Иисус — вот Иисус. Мой Моисей — мой Муса, глядя на закат, кусает ус».
Когда я увидел гетто европейцев из Европы,
гетто египтян из Израиля,
гетто китайцев из Америки,
А в Китае гетто индийцев,
Я потерял рассудок», — говорит поэт.
В стихотворении «Одна война закончилась одной войной…» поэт изображает казахского старика, который отправляется в путь, чтобы привезти на родину кости своего сына, погибшего на войне, чтобы они не остались на чужой земле. Когда он, указав на то, чтобы выкопать могилу своего сына среди сотен могил вдалеке, показал намерение, женщины того места говорят: «Что это у вас?… Разве здесь не лежат восемнадцать человек?». Старик останавливается, молится и читает Коран. Этот Коран был посвящен не только духу его единственного сына, но и всем остальным, кто боролся с гнетающей силой века, независимо от их религии, языка, расы. Слепая вера отступает, общее горе озаряется общечеловеческой мыслью.
«Холодная война» — в условиях непримиримой мировой идеологической борьбы, «стоя выше схватки», «перешагнув через поэтов и правительство», разделить судьбу народов мира — это, несомненно, большая гражданская победа поэта. «Я верю: поэт и гражданин — это одно и то же. Даже если он пишет о клевере, он все равно гражданин. Потому что он пишет для людей. Умение сочетать это понятие в себе — большая ответственность. Это как два полушария одного мозга», — говорит поэт. Устарело крылатое выражение «Поэт — защитник своего народа». Мы, переосмыслив горький опыт наших предков, делаем другой вывод: он — защитник людей.
Для О. Сулейменова, провозгласившего: «Я защитник каждого угнетенного народа», деятельность представителей борющихся за свободу стран Азии и Африки в международных организациях, их вхождение в мировые цивилизационные процессы, борьба за свои гражданские права вызывают гордость. Один мотив объединяет стихи поэта в этом цикле — идея национального достоинства. О. Сулейменов хорошо понимает, что только восстановив национальную гордость народов, ранее находившихся под колониальным гнетом, можно восстановить их человеческое достоинство. Поэтому представитель молодого африканского государства, поднимающийся по ступеням здания ООН, представлен в эпическом стиле, — «Таким же был Маяковский в юности», высокий пафос присущ лирике стихотворения «В рейсе свободы». Поэт присоединяется к группе юношей и девушек, черных и белых, собравшихся для борьбы против сегрегации, путешествующих на автобусе в штате Алабама:
Забыв о злодеяниях века,
Негры смотрят на меня с удивлением.
Если люди идут в бой толпами,
Я тоже могу присоединиться к ним.
Ультранационалисты-экстремисты тайно назначили свои провокации на 15 августа в Париже. Впечатления алжирца-уборщика и узколобой красивой блондинки, не знающих друг друга, при встрече также напряженны. На малейшем поводу может вспыхнуть огонь. Обе стороны тайно готовы. Алжирец также «постоянно поправляет теплую рукоятку ножа в своем кармане». В стихотворении «Глядя из окна отеля» поэт прекрасно передает, насколько тонкими человеческими факторами определяется сохранение мира, и насколько легко расовые провокации для невежд. Обычно в зарубежных поездках внешние впечатления оказывают особое влияние на простого человека. Чтобы не воспринимать их как чуждый мир, нужно быть высокого уровня, точнее, поэтом. Стихотворения О. Сулейменова «Женщина», «Глядя на ливень из самолета», «Нью-Йоркский ливень», «Чикаго. В музее естествознания» (там поэт видит фигуры древних вождей, похожих на степняков) следует рассматривать с этой точки зрения. Даже одинокий, тоскливый «Нью-Йоркский ливень» изливается как степной дождь:
Среди огромных домов
Чувствуя себя чужим,
Если идет дождь,
Ты говоришь мне:
«Ты мой родственник».
Сюжет стихотворения «Ришад, сын холма» о ребенке, рожденном от адайского юноши и французской женщины, также очень прост. Поэт дарит ребенку шапочку:
«Отец ушел молча, обернувшись,
Вспомнил ли он родные места?
Сын нашел родственника,
Мать радуется.
Отец — адаец, мать — красивая француженка,
Ришада вы примете за испанца…»
Сюжет стихотворения «Возвращение» также похож на этот простой. Молодой человек, возвращающийся после молитвы из «святых мест», вспоминает, что забыл просьбу бабушки в Москве: «Привези горсть земли». Но, решив, что «земля везде священна, по-моему», юноша привозит в родные места горсть московской земли.
Прочно опираясь на традиции, О. Сулейменов избегает шаблонных метафор. Он умеет создавать новые образы. Но в понимании О. Сулейменова язык «солнца и сердца, закаленного светом любви» не меняется. Поэтому его современные влюбленные также могут говорить на «забытых» языках, как и шумерские влюбленные прошлого. Автор сознательно обращает внимание на «книжность», священность этого чувства. По его мнению, на «пыльных страницах любви» таится загадка, сила тысячелетней любви, открывающаяся только влюбленным. О. Сулейменов в стихотворении «Равенство» говорит: «Прочешите гребнем страницы романов будущих веков, они боятся тьмы, а свет не переносят. Не бойтесь этих страниц, пустующих, как степь, листайте их: вы и мы, они снова встретимся». Такой мотив присущ также стихотворениям «Ноктюрн» и «Минута молчания на краю земли», посвященным Махатме Ганди, «Сообщения из Согда», «Ешь мед, Асан!». Асан современности, в поисках счастья, по пути заглядывает в неолит, проходит мимо изготовления игл и изучает шумерские клинописи. Со временем он садится в ракету, читает книгу мумий и измеряет мировое пространство. Но кем бы он ни был: путешественником, летчиком или просто бродягой — он свободен от географических, национальных культурных рамок. Все, что он искал, проходя через все эпохи, — это честность, человеческое счастье.
Поэзия О. Сулейменова — это поэзия неустанного исследования, комплексного поиска, поиска выхода из тупика. Исследуя природу духовной скудости и отсталости мышления, поэт не ограничивается рамками социально-общественной несправедливости. Одну из причин, препятствующих мирной жизни и существованию людей, он ищет в ложной науке, ложной мудрости. В понимании поэта мировая наука приобретает универсальный характер. Увидеть духовную мелкость официальной мудрости и науки — разоблачить ее догматизм и черствость очень трудно. Ложная наука и мудрость не могут существовать без ложных идеалов, грубой вульгарности. Они почитают вульгарные идеалы. В поэме «Муравей» прекрасно раскрывается суть этого вопроса. Все существо мертвого умом, «прославленного» невежды подчинено принципу: — «Мечта всего мира — чтобы горы превратились в равнины, чтобы никто не бросал на них тень, чтобы вдоль равнины возвышался только муравей. Я верю только в недостатки. Пришло время поклоняться мелким и убогим».
«Святость слова, его могущество» — это основной принцип, в который О. Сулейменов верит как в Бога. По его мнению, даже всеобщее оцепенение и равнодушие в человечестве можно преодолеть силой слова — «можно победить границу гармонии, захватившую твою душу, голосом из горла». Не скрывается, что поэт черпает это заключение также из вавилонских мифов о сотворении мира, общего для всего человечества — существует представление, что Бог-Творец, прежде чем дать имя небу наверху и земле внизу, дал им имена и вывел части мира из небытия. Поэтому в стихах О. Сулейменова «слово» используется в своем первозданном, то есть священном виде, очищенное от многовековых обесцененных смыслов, и таким образом подчиняется раскрытию общечеловеческих культур сегодняшнего дня. Например, в стихотворении О. Сулейменова об Испании отряд фалангистов получает приказ расстрелять испанского поэта. Человек ужасается безразличию и окаменелости исполнителей приказа — «когда все стали палачами, никто не является палачом». С такой подлостью они, вероятно, встретили бы и рассвет, потому что «солнце мешает спать», — говорит О. Сулейменов. Таким образом, он разрушает духовное безразличие невежды словом. Также в стихотворении «Мать», посвященном болгарскому поэту Димчо Дебелянову, фраза «будь мужчиной, создай свое имя сам — пусть тебя узнает народ» используется в значении «создай себя сам, выделись из толпы». Но как создать себя? Как выделиться из толпы? Прежде всего, будь человеком, освой общечеловеческие нормы и ценности, говорит поэт — «если ты человек».
О. Сулейменова совершенно не удовлетворяют международные слепые верования, традиции, унаследованные от веков, которые на мгновение заставляют забыть общечеловеческие ценности и замедляют становление людей как личностей. Поэтому поэт выступает против того, чтобы на одном международном мероприятии приз вручался французу по сценарию:
«Приз французу — за «Марсельезу»?
Я бы спел больше песен, чем марселец» —
говорит поэт, или в другом месте возмущается: «История разделена на главы, как мясо в магазине разделено на сорта». В свое время строки из стихотворения Олжаса «Кладбище Арлингтон» — «Я не могу молчать даже у могилы врага. Погребен ли Аттила, или раб, или очаровательная женщина. Сам не понимаю! В любом случае, любая могила мне дорога» — хотя и были сказаны в общечеловеческом смысле, подверглись множеству критики за то, что они не были написаны «с классовой точки зрения».
О. Сулейменов в своих стихотворениях, посвященных Назыму Хикмету, показывает, что ему близки не только западные литературные традиции, но и традиции восточной поэзии.
Боже! Что я сделал, дай мне разум,
Утро — вечер или рано?
Может, мне нагрузить стихами — и отправиться в Хорасан,
Пересечь Персию и Иран?
Я писал о любви,
Как иранский поэт,
Который утром убивал
Поэтов, сбрасывая их с минаретов.
Культуролог Ауэзхан Кодар: «Если Магжан воспевал только Восток, то Олжас пытался сформировать личностное, гражданское сознание через Восток и Запад. Поэтому он не разделяет два духовных мира, а стремится объединить их в своем сердце, споря с английским поэтом Редьярдом Киплингом: «Восток — это всегда Восток, Запад — это всегда Запад». Если в начале своего пути поэт говорил: «Возвышу свою Степь, а не принижу горы», то после этого он никогда не был грубым националистом. Наоборот, он стремился к тому, чтобы его народ участвовал в человеческой цивилизации. Его самое значительное произведение — «Кыш китабы» («Керамическая книга») — также свидетельствует об этом. В этой книге несколько пластов. Первый из них — высмеивание советской науки, издевательство над невежеством современников, недостатками исторического сознания. Второй — прославление Востока через иранскую культуру, третий — погружение в тайны героической культуры кочевников», — говорит он. В «Кыш китабы» О. Сулейменов отказался от литературной камерности. Литературные формы и язык, выражавшие прежнюю истину, казались лишенными духа, как музейные экспонаты. Поэтому О. Сулейменову пришлось обратиться к новым формам и языку. Главное — средства передачи волнующих его проблем были важны, и поэт обновил язык.
Какое бы направление творчества О. Сулейменова вы ни взяли, идеи об общей исторической судьбе всего человечества возвышаются, как высокие башни. По мере приближения от древних времен к сегодняшнему дню эти мысли усложняются и расширяются. Начиная с родной Степи, через Париж, Лувр, Монмартр, Москву, Новгород, Владимир, Саратов, Семиречье, Арку, Юг Казахстана, Поволжье, и далее, через географические и исторические названия всех континентов, а также народы, их выдающихся представителей и простых людей, их жизненный уклад, их представления и эволюцию настроений — все это воспевается в конкретном реалистическом смысле, усиливая чувство планетарной Родины. Поэт производит впечатление, будто испытывает способность входить в эмоциональный мир истории народов земного шара. В этом отношении О. Сулейменов словно соревнуется с другим великим западным поэтом, американцем Уолтом Уитменом. Наука XIX века открыла человечеству новый мир — Космос, и У. Уитмен первым понял его значение и воспел планетарное сознание, планетарную Родину. О. Сулейменов объективно стал его продолжателем. Преимущество О. Сулейменова заключается не только в поэтических средствах, но и в использовании научных средств, что придало этому процессу значительный импульс. По проекту человеческих возможностей, по словам испанского мыслителя Ортеги-и-Гассета, проект О. Сулейменова также оказался результативным.
Большую часть, возможно, основную часть вхождения О. Сулейменова в эмоциональный мир истории народов мира составляет древнерусская история. Стихотворения из цикла «Эскизы» свидетельствуют о том, что автор знает духовную жизнь Древней Руси не хуже любого русского специалиста. Широта, щедрость, доброта древних славян передаются свободно, с другой стороны, убедительно в условиях идеологической борьбы. Представители мировых религий — иудаизма, христианства, ислама — пытаются привить свои религии русской душе, свободной от различных мировых религиозных пластов, нетронутых временем. О. Сулейменов представляет этот процесс очень увлекательно и с сарказмом. Его точное описание русского характера свидетельствует об опыте исследования древнерусских летописей, «Слова о полку Игореве». В стихотворении «Волхов, Колдуны» перед глазами предстают варяжские вожди, новгородское вече и колокол, образы воевод с бородой-косой, беседы влюбленных. В стихотворении «Русь Врубеля» освоение темы расширяется. «Плач Асхан Ару Глебовой» звучит как плач Ярославны. В конце концов, мы встречаем пламенные публицистические посвящения России.
«Наши земли всегда шли рядом. Это опечалило и тебя, и меня. Ты назвал меня хазаром, касогом, монголом, кайсаком, наконец — казахом. Твои свободные люди взяли мое имя. Твои хорошие лошади я назвал алатобел шубарым. Твоим городам я дал названия Сары-ат, Самара. Твой Арбат — я назвал путем телеги. Твоим воинам я дал боевой клич «Ур-ах!». С этой славой ты завоевал свою независимость и посягнул на свободу других, Россия. Ты пришел в мои степи, жаждущие капли дождя, как грязный поток Волги. Камни тонули, а пыль всплывала на поверхность воды. Но Волга потом отхлынула, и на сухих песчаниках внезапно появились травы. Чтобы родилась свобода XX века, ты отнял у меня свободу феодальной эпохи. За твоими пушками пришел — Пушкин. Это была жестокая победа. Твоя и моя. …Тебя называют Азией. Я горжусь, Азия! Мать моя Азия!.. Россия! Я хочу сказать людям слова, которые мои отцы, погибшие на войне, не смогли сказать, не успели сказать и хотели сказать».
Научно-исследовательские общечеловеческие стихи и статьи О. Сулейменова были написаны в основном в 60-70-е годы. Его общечеловеческие, гражданские действия также берут начало в эти годы. В интервью газете «Комсомольская правда» в 1965 году поэт, говоря о том, какие трагические и возвышенные слова породила война, заявил: «Героизм — историю еще не утомил. Вьетнам — это сегодняшняя Испания: я хочу быть там копьем и пером». Поэт называет самым интересным человеком мира Мате Залку, родившегося в Венгрии, боровшегося за справедливость в России и погибшего за это в Испании. Сразу после получения Государственной премии Казахской ССР поэт направил ее на помощь жителям вьетнамской деревни Согми, ставшей жертвой американских солдат. Союз писателей Казахстана возглавляет отделение международного интеллектуального движения поэтов и писателей Азии и Африки.
Направление не только поэзии, но и научных исследований О. Сулейменова направлено на формирование общечеловеческого единого сознания. Творчество поэта волнует не только народы тюркско-славянского мира, но и народы всех континентов. Потому что его творчество отличается от классических форм традиционного мировоззрения современности. Классическая философия подчинена понятиям познания мира разумом и законам науки. Особенность Сулейменова в том, что его мысли, окутанные поэтическими образами, воспринимаются гораздо живее и рельефнее, чем академические изыскания. В этом отношении вспоминаются слова Луи Арагона: «Лично я больше верю поэтическим ассоциациям идей, чем цепочке сухих логических умозаключений». Поэтому стихи, публицистические статьи и эссе поэта особенно удачны с точки зрения проникновения в «архитектонику» его общечеловеческих мыслей. Его научные изыскания также перекликаются с главными животрепещущими общечеловеческими проблемами. «Сегодня мы не можем жить духовной жизнью только категориями нашей национальной истории. Культурная интеграция воспитала планетарное сознание. Мы узнали, что Земля — единственное космическое тело, наделенное жизнью во Вселенной. Всего столетие назад она казалась нам бесконечной. Это наша общая Родина. Нас мало, мы — единственное существо во Вселенной. Поэтому все, что происходит на планете Земля — это наша Общая история. Древнегреческая культура — не только культура тех, у кого в паспорте написано «грек», она принадлежит всем нам. Точно так же и культура Шумера, Древнего Китая, Фараонского Египта. В этом мое убеждение», — говорит поэт.
Первые научные статьи поэта, начавшиеся в 1962 году, были направлены против раздельного изучения учеными текста и содержания «Слова о полку Игореве», и результатом этого труда стала книга «Аз и Я», в которой поэт выступает против научной раздробленности в мировой истории и лингвистике. Изоляция в мировой гуманитарной науке напоминает атмосферу феодальной раздробленности средневековья. О. Сулейменов раскрывает объективные и субъективные причины академической раздробленности не только в советской, но и в мировой лингвистике, истории и политических науках. Парадоксально, но гуманистический уровень мировых общественных наук XX века оказался ниже уровня культуры отдельных личностей, таких как Сократ, Конфуций, Пушкин, Толстой, Абай и др. «Мудрецы завещают потомкам, как они хотели бы жить, — говорит поэт. — Мы пока знаем меньше, чем прежние мудрецы. Но мы можем четко отличить, как должно быть в реальной жизни и каким должно быть в идеальном случае. Мудрецы упали в пропасть, не глядя под ноги. Специалисты не были идеалистами. Их взгляды не поднимались выше камней на протоптанной тропе. Современные литераторы смотрят на высокие идеалы с позиции обывателя».
Не ограничиваясь научными, идеологическими, религиозными, географическими, политическими причинами раздробленности ученых, поэт ищет источник общечеловеческих многовековых заблуждений в глубинах истории в предвзятом, раздробленном взгляде на данные. Мирная повседневная жизнь людей, их повседневная история — составная часть истории человечества. Но, к сожалению, не все они отражены в письменных источниках, и в понимании О. Сулейменова они составляют своеобразные человеческие «белые пятна». Таким образом, он стремится разрушить «Берлинскую стену» гуманитарных наук, выступая против одной из самых острых, самой черствой слепой веры в истории человеческой мысли, и открыть путь к объединению людей. «Одна из причин ненаучности историографии — слепая вера в письменные источники, — говорит О. Сулейменов, — каждый из них, в отдельности и в совокупности, опровергает общепринятый и шаблонный тезис «История правильна». Полагаясь как на Бога на любые сведения древних летописей, мы получили ложное представление о прошлом. Исторические события часто описывались однобоко, и их справедливость, истинность еще требуют доказательств. В сознании наших предков были свои внутренние барьеры; каждому месту, каждой эпохе были свойственны свои барьеры. Что объединяло мир всех древних писателей — это болезненная страсть к конфликтной драме. Война и мир. Это оппозиционная формула, увиденная писателем XIX века». Но формула древних произведений проста, это — война. Она изображала каждый миг войны. А мирные века не находили места в летописях». Поэтому в своих исследовательских работах О. Сулейменов напрямую обращается к языкам народов мира, к материалам их словарей, опираясь на них как на единственный объективный источник, которому можно доверять.
Фундаментальные труды О. Сулейменова, родившиеся на рубеже веков, «Язык письма», «Пересекающиеся параллели» продолжают «Аз и Я» в этом общечеловеческом духе. Им свойственны неудержимая фантазия, бесконечный полет человеческой мысли. Разнообразные догадки. Но все они опираются на последние достижения истории, лингвистики, философии, политологии, социологии, экономики. Популярность научных изысканий и идей О. Сулейменова объясняется этим. Новое толкование таинственных письменностей, языков и легенд, по его мнению, дает возможность по-новому понять историю человечества. В частности, несмотря на то, что история отдельных народов искусственно разделена и изучается изолированно во всех странах мира, основа всей нашей истории едина и взаимосвязана. Наука и поэзия О. Сулейменова направлены на восстановление разорванных связей в древние и новые времена. Родство между каждой национальной культурой и общечеловеческими культурными идеалами приобретает преобладающее направление.
О. Сулейменова как гражданина мира волнуют не только недуги прошлых веков, но и современные общечеловеческие и национальные болезни. Для него народы, населяющие планету, и их правительства должны объединить усилия для решения общих проблем. В условиях естественной глобализации многих интеллектуалов волнует вопрос взаимоотношений общечеловеческой культуры и национальных культур. Есть и тревоги, и страхи. По мнению О. Сулейменова, философия выживания требует уважительного отношения к культурно-духовным традициям, проверенным веками, необходимо развивать основополагающие основы человеческой культуры. Каждая нация должна не только сохранить традиции своей культуры, но и придать им новое содержание. А последние книги О. Сулейменова позволяют восполнить сегодняшний духовный и интеллектуальный вакуум — пустое пространство, сложившееся в общечеловеческих и национальных культурах. Судьба наций, не сумевших придать новое содержание своей культуре, сложна. В этом отношении последние труды О. Сулейменова помогают «мирному сосуществованию» не только казахской культуры, но и мировых культур в условиях современной глобализации. Действительно, как сказал Ф. Достоевский, «творческие труды ее наиболее выдающихся представителей должны играть огромную роль».
Обычно оппоненты О. Сулейменова на родине обвиняют поэта в том, что он увлекся мировыми проблемами больше, чем судьбами национальной культуры и языка. Но на самом деле его во многих случаях волнует, чтобы многообразие национальных культур не исчезло в мировой культуре. А единственную гарантию этого поэт выражает в стихотворении «Поезда опаздывают» следующим образом:
Если я нажму на клавишу — «Вперед!»
Из эпосов, как вихрь, юноши,
Даже если опоздают на триста лет,
Спешат спасти раньше Листа.
Эти трогательные слова поэта о родном языке также являются его гарантией: «Язык моих предков — язык тысячелетий. Со временем ты изгибался, как глина, и закалялся в огне. Удар меча и свист кнута, доблесть наших воинов и горячая любовь женщин — все в тебе. Ты слышишь забытые звуки шумерских, гуннских языков, острые грани монгольских слов. Где ты родился? В охваченном огнем Семиречье? Ты передан нам через наши корни. И ты стал биением нашего сердца, колоколом нашей мысли, охватившим все наше существо. Как бы судьба ни кружила меня — клянусь! Я вернусь к тебе. В начале моей жизни, или в конце. Издалека, как ребенок, вернувшийся к забытому отцу после благословенного путешествия, окутанный драгоценными украшениями, шелком и парчой, я вернусь».
Вместо того чтобы путешествовать по миру с авиабилетом, не слушая тех, кто советовал строить «двухэтажный дом», современный кочевник О. Сулейменов, объехавший Африку, Францию, Азию, обладает очень сложным, но в то же время очень понятным и простым духовным миром. Для О. Сулейменова эстетические идеалы кочевников не исчезают бесследно во времена глобализации. Они составили целую эпоху и стали неотъемлемой частью «общечеловеческого духа». Понимание того, что духовный опыт казахского народа пригодится его потомкам в нынешнюю эпоху глобализации, — это основная позиция О. Сулейменова. Как писал культуролог Мурат Ауэзов: «Вероятно, главная особенность поэтического дара О. Сулейменова — это его способность «тянуться» к глубоким и полноводным течениям духовной жизни своего народа. В его русскоязычной поэзии национальные стереотипы восприятия мира проявляются непринужденно и без неуклюжих стилизаций. Понимание наших предков, возвеличенное испытаниями истории, о древнем, нераздельном, едином мире — противопоставляется стихии разорванных связей в поэзии О. Сулейменова. Его поэзия, отличающаяся степенью духовной зрелости, позволяющей увидеть родство национальных культурных идеалов и общечеловеческих культурных идеалов в воссозданной им картине мира, характеризуется гражданским, патриотическим пафосом, активным отношением к миру больших событий, философским осмыслением мелочей и фактов».
В итоге, О. Сулейменов внес значительный вклад в развитие мирового искусства. В его поэзии развились достижения всех традиций и школ поэзии народов мира, приобрели научно-поэтический характер и, отвечая современным художественным требованиям эпохи НТР, были признаны как великий поэтический голос.
Дастан САТБАЙ, доктор исторических наук
Журнал «Жулдыз»
№5, 2016 год